"Михаил Пселл. Хронография " - читать интересную книгу автора

ценит это достоинство выше всех прочих. "Кротость" Зои Пселл, видимо,
преувеличивает: по сведениям Скилицы, царица даже пыталась отравить Иоанна
Орфанотрофа.

XVII. Таким образом она вела себя. Они же со своей стороны вовсе не
применялись к нраву этой женщины, но очень опасались ее, как львицы, которая
лишь на время перестала яриться, и старались запереть ее на все замки и
запоры. Они следили за ней во все глаза, а самодержец мало-помалу и вовсе
перестал смотреть на нее. Я знаю несколько причин этого: во-первых, он не
мог вступать с ней в супружеские отношения, так как вышла наружу
подтачивавшая его болезнь (его здоровье было погублено, а тело страдало),
во-вторых, он горел от стыда и не мог взглянуть в глаза императрице,
понимая, что предал ее, нарушил клятву и пренебрег соглашением. В-третьих,
побеседовав с божественными мужами о том, что он совершил ради власти, и
получив спасительные наставления, он отказался от всякой распущенности, в
том числе и от законных сношений с супругой. Кроме того, он избегал царицу,
опасаясь еще и другого: с ним и прежде через определенные промежутки времени
случалось расстройство мозга, но затем, то ли потому, что на болезни
сказалась какая-то внешняя причина, то ли потому, что на нее повлиял
внутренний недуг, приступы участились. Во время припадков он почти никого не
стыдился, но очень стеснялся императрицы, а поскольку недуг посещал его
совершенно неожиданно, он старался держаться от нее подальше, чтобы в этом
состоянии не оказаться у нее на глазах и не стыдиться*.
______________
* Михаил IV страдал эпилепсией. См. выше.

XVIII. Поэтому он почти не устраивал выходов и неохотно появлялся на
людях, а если имел намерение принимать послов или исполнять иные из
императорских обязанностей, то те, кому поручено было следить и наблюдать за
ним, с двух сторон навешивали пурпурные ткани и, едва лишь замечали, как он
закатывает глаза, начинает трясти головой или иные признаки болезни, сразу
же удаляли всех присутствовавших, затягивали занавес и принимались хлопотать
вокруг лежащего, как в спальне. Он легко был подвержен приступам, но еще
легче от них оправлялся, при этом недуг проходил бесследно, и к нему
возвращался непомраченный рассудок. Шел ли он пешком, ехал ли на коне, его
окружала стража, и если начинался припадок, эти люди плотной стеной окружали
его и приходили на помощь. Случалось, однако, что он и падал с коня;
однажды, например, болезнь обрушилась на него, когда он на коне
переправлялся через ручей, а стража как раз решилась ненадолго отойти: царь
неожиданно выпал из седла и на глазах у всех распростерся на земле, при этом
никто даже не пытался его поднять, но все только жалели и сочувствовали его
беде.
XIX. О том, что за этим последовало, расскажем в своем месте. Я поведал
о больном императоре - посмотрим теперь на него в добром здравии. В
перерывах между приступами, будучи в твердом уме, царь неутомимо пекся о
государстве и не только обеспечивал благоденствие городам внутри наших
границ, но и отражал натиск соседних народов - иногда посольствами, иногда
дарами, а то и ежегодными военными экспедициями. Поэтому договоров с ним не
нарушали тогда ни властитель Египта, ни повелитель персидского воинства, ни
Вавилонец* и ни один из более далеких народов открыто не обнаруживал своей