"Михаил Пселл. Хронография " - читать интересную книгу автора

Константинополя) была одним из самых роскошных храмов столицы, В ее стенах
свершилось немало важнейших исторических актов.
** Таким образом, обе церемонии (усыновления и провозглашения кесарем)
произошли в данном случае одновременно. Провозглашение кесарем отличалось в
Византии особой торжественностью. Описание этой церемонии сохранилось у
Константина Порфирородного.

XXIV. Но стало это событие началом больших бед, и то, что казалось
залогом успеха, обернулось гибелью всего рода. Но об этом я расскажу позже.
Между тем приближенные самодержца устроив все таким образом, поставили этого
нового кесаря как бы у порога царства, надеясь, что он возьмет правление в
свои руки немедленно, после того как властитель уже не сможет совладать с
недугом. Все предусмотрев для себя заранее, они уже и не стремились больше
продлить владычество императора. Что же до самодержца, то не знаю, то ли он
сразу раскаялся в содеянном, то ли по каким-то причинам переменился к
племяннику, но, во всяком случае, как с кесарем с ним не обращался,
предпочтения никакого не оказывал, не воздавал даже положенных почестей и
только что не лишал его титула*.
______________
* Кесарь при императорском дворе обладал весьма существенными
привилегиями, в числе прочих правом во время торжественных церемониальных
выходов находиться рядом с императором, разделять царскую трапезу,
производить выдачи из казны в др.

XXV. Я видел, как он стоял вдалеке, среди придворных сановников, в
надежде, что о нем шепнут доброе слово императору, за императорским же
столом он сидел, только когда занимал место кесаря на общих трапезах, а если
ему и ставился шатер, имевший вид кесарского и окруженный стражей, то
делалось это в каком-нибудь укромном месте, самому же шатру придавалось
сходство с палаткой братьев самодержца. А те, опасаясь за жизнь брата,
возложили все надежды на племянника, лелеяли, ублажали его, оказывали ему
царские почести и делали все, что могло устроить и обеспечить его будущее.
По этой причине они и не определили местом его жительства Константинополь, а
поселили где-то за городом, причем придумали это якобы для того, чтобы
оказать великую честь, но на самом деле это была почетная ссылка - ведь он
не мог являться во дворец и покидать его по своей воле, но делал это только
по приказу и даже во сне не смел мечтать о милостях дяди.
XXVI. Этот человек - расскажу также и о нем - по отцовской линии
принадлежал к роду совершенно незначительному и незаметному: его отец
происходил из самой захудалой деревни в какой-то глуши, не сеял и ничего не
выращивал, ибо не было у него и кусочка земли, не ходил за стадами, не пас
овец, не разводил животных и не имел, видно, никаких средств к жизни. Море
же ему понадобилось не для того, чтобы заняться торговлей или мореплаванием,
и не для того, чтобы за плату указывать путь отплывающим и приплывающим
судам, тем не менее, покинув твердь и придя к морю, он сделался человеком, в
корабельном деле очень значительным: леса не рубил, корабельных бревен не
обтесывал, не прилаживал и не сколачивал, но после того, как это делали
другие, тщательно обмазывал судно смолой, и ни один корабль не спущен был на
воду, пока он не подал к тому знак своим искусством.
XXVII. Видел его и я, но в другом положении, уже баловнем судьбы.