"Михаил Пселл. Хронография " - читать интересную книгу автора

разграничивает Пселл, говоря, кого он считает истинным философом.

XXXV. Более того, в то время как все стремятся избежать общения с
больными и увечными, он, посещая таких людей, припадал щекой к их язвам,
обнимал и целовал их, обмывал их тела и служил им, как раб господину. Так
пусть замкнутся уста презренных клеветников и славный этот самодержец
освободится от поношений. Но об этом только попутно.
XXXVI. Итак, самодержец все сделал, чтобы снискать себе прощение божье:
обратился ко всяким богоугодным делам и искал содействия святых душ. Немалую
часть царской казны истратил он, основывая по всей земле монастыри -
прибежища для монахов и монахинь. Помимо этого, он соорудил новый приют,
который назвал Птохотрофием*, и к избравшим подвижническую жизнь потекло
рекой золото. В числе прочих его замыслов был и такой, предназначенный для
спасения загубленных душ. Город в то время был наводнен множеством продажных
женщин; император не пытался наставить их на истинный путь словом - это
племя глухо к спасительным увещеваниям - и не пробовал удержать силой, чтобы
не вызвать обвинений в насилии, но соорудил в самом царственном городе
монастырь величины несказанной и красоты неописуемой и, как громогласный
глашатай, объявил указом всем женщинам, торгующим своими прелестями,
следующее: если кто из них пожелает оставить свое ремесло и жить в изобилии,
пусть поспешит туда, облачится в божественное платье и не опасается скудной
жизни, ибо там "ни в какие дни года ни сеют, ни пашут"**. И огромная толпа
обитательниц чердаков*** стеклась туда, женщины сменили одежду и нрав и
стали юным воинством божьим на службе добродетели****.
______________
* Птохотрофий (т. е. приют для нищих) был сооружен в районе Галаты.
** Гомер. Одиссея, IX, 123.
*** В каморках верхних этажей константинопольских домов обычно
теснилась беднота.
**** Проституция была очень распространенным явлением в
Константинополе. Публичные дома имелись чуть ли не в каждом квартале города.

XXXVII. Добывая себе спасение, император этим не ограничился, но отдал
себя в руки людям, преданным богу и состарившимся в подвижнической жизни,
тем, кто словно бы находился в непосредственном общении с господом и потому
был всесилен. Одним из них он предоставил лепить и ваять свою душу, у других
брал ручательства, что они заступятся за него перед господом и вымолят ему
прощение грехов. Это возбудило против него языки злокозненных людей, чему
особенно способствовали опасения на сей счет некоторых монахов, не все из
которых вняли императору, а в большинстве своем отвернулись от него, ибо
боялись, что он совершил какое-то преступление, а теперь, стыдясь в нем
сознаться, принуждает их нарушить божественное слово. Но это только догадки,
налицо же было горячее желание самодержца получить отпущение грехов.
XXXVIII. Я хорошо знаю, что многие другие летописцы расскажут о его
жизни иначе, чем это делаю я в своем сочинении, ибо в то время
восторжествовало мнение противника истины*, но я вращался в гуще событий,
получал от близких царю людей сведения, запретные для распространения, и
потому являюсь справедливым судьей, если, конечно, мне не ставить в вину то,
что я рассказываю о мною самим виденном и слышанном. Но пусть многое из
того, о чем я уже сказал, и распахнет ворота для клеветы злонравных людей, -