"Виктор Пшеничников. Тропою джейрана ("Искатель", 1986, № 2)" - читать интересную книгу автора

Хаятолла знал, что так просто чужаки не отступят. Рано или поздно его
отыщут, выволокут из укрытия, и если он начнет сопротивляться или звать на
помощь, то ему закроют рот навсегда. Хаятолла знал: люди с гор шуток не
любят...
Он закрыл глаза, слизнул набежавшие слезы, бессильно вытянул руки по
швам, как бы готовясь к худшему. Пальцы задели за что-то твердое,
громоздкое, что оттопырило карман. Он еще раз провел рукой по боку. Да,
это был старый, простой и безотказный в работе пистолет, из которого
Хаятолла мог без промаха с двадцати шагов сбить камень...
Прислушиваясь к приближающимся шагам пришедших за ним людей, он
ласкал ладонью гладкий ствол пистолета. Удивительное спокойствие охватило
его, унялась дрожь.
Он знал, что такое банда, и не хотел туда больше.
Будто о чужом, постороннем, а не о себе, он припомнил, как оказался в
банде. Его выкрали среди белого дня, прямо на улице, в суматохе, когда
чей-то взбесившийся верблюд, роняя с губ пену и бестолково тычась во все
стороны со своей громоздкой поклажей, вдруг ринулся напролом и принялся
топтать и разбрасывать мосластыми ногами лотки испуганных уличных
торговцев... Хаятолла засмотрелся на прежде не замеченного дервиша, как
тот, с виду дряхлый и немощный, почти слепой, отбросил посох и смело
кинулся под ноги обезумевшему животному, рывком осадил его на землю,
мордой в песок. В общем гвалте и неразберихе Хаятолла опомнился, когда его
самого схватили какие-то люди, зажали рот, спеленали, сунули в кузов
барбухайки, между мешков с зерном, а затем доставили сложным и тайным
путем в горы, к отцу...
Он знал, что такое банда. Однажды к Ахмет-хану привели человека.
Лохмотья служили ему одеждой, а лицо было сплошь избитым, черным.
Ахмет-хан недовольно посасывал остывшую трубку и ждал разъяснений.
- Господин, не губите! - Оборванец бросился в ноги Ахмет-хану. - Я
служу вам верой и правдой.
- Ты? Служишь? Мне? - Глаза Ахмет-хана сощурились, и Хаятолла,
набивавший свежую трубку для главаря, заметил плеснувший в них огонь. -
Жалкий трус! Ты хотел переметнуться к неверным? Ты, кого я называл
муджахетдином, хотел уйти от меня к проклятым кафирам? Да как ты мог, как
смел после этого показываться мне на глаза?
В гневе Ахмет-хан грыз костяной мундштук старой самшитовой трубки.
- Это ошибка, господин... Выслушайте! Я мусульманин...
- Истинный мусульманин защищает священный Коран оружием, а не языком.
Где твое оружие, негодяй? Ты его бросил, собака! Ты струсил...
- Нет! Нет, господин... Мой автомат упал в пропасть... - пробовал
защититься черный человек. - Случайно упал, поверьте...
- Почему ты не прыгнул вслед за ним? - Ахмет-хан в злобе снизил
голос. - Или ты ценишь свою жизнь дороже?
- Я готов доказать вам свою преданность, готов искупить свою вину...
- Искупить вину? Доказать преданность? Что-то я не встречал
преданности у трусов. Ха-ха-ха! Ты дрожишь, как овечий хвост. Ты так
цепляешься за свою жалкую жизнь, будто это какое сокровище...
Ахмет-хан утомился разговором, вяло зевнул и загнутым носком сапога
подковырнул камешек.
- Эй! - кликнул он стоявших наготове помощников. - Уведите его. Поищи