"Виктор Пшеничников. Тропою джейрана ("Искатель", 1986, № 2)" - читать интересную книгу автора

треском.
- Мальчика, укройте мальчика! - напомнил со своего места Рашид. -
Олим, позаботься о нем. Остальные - вперед! Не давайте душманам
опомниться.
Олим втолкнул Хаятоллу, у которого голова от страха втянулась в
плечи, в узкую длинную щель.
- Сиди тут, - наказал мальчику Олим, а сам, охваченный горячкой
начавшейся огненной кутерьмы, смотрел мимо него на то, что происходило на
склонах. - Пока тебя не позовут, не вылезай.
Он тотчас исчез, больше не теряя времени на разговоры. Хаятолла
остался один.
Стрельба с обеих сторон хотя и медленно, но неотвратимо отдалялась,
уходила вверх, и чуткий слух Хаятоллы безошибочно подсказывал ему, как
стали развиваться в дальнейшем события.
Но обзор, к великой жалости, оказался у мальчика скудным, главное
происходило вне его глаз, и вытерпеть это, снести оказалось выше
человеческих сил. Запаленно вдыхая застойный, какой-то мертвый запах
каменной щели, Хаятолла сдерживал себя, чтобы не высунуться наружу, и лишь
терпеливо ждал, когда его позовут. Однако зова все не было и не было...
Уговаривая себя ждать и не вылезать, как приказал Олим, мальчик
потихоньку выбирался наружу, держа наготове бывший отцовский пистолет.
Сновали, рассекая пустое пространство, шальные пули, но, захваченный
своим, мальчик вскоре перестал обращать на них внимание.
Его заботило, сумеют ли минеры без него отыскать последнюю, пятую
мину, и это нетерпение, эта забота наконец окончательно вытолкнули
Хаятоллу из заточившей его щели. Вновь открылись мальчику простор дня и
рыжие, в дымке, горные перевалы. То, что Хаятолла увидел в следующую
минуту, приковало его к месту. Там, где батальонных минеров поджидала
последняя, пятая мина и куда устремился пристальный взгляд Хаятоллы,
возник огромный столб огня и пыли, и в этом уродливом облаке, рвано
расползавшемся по небу, кувыркнулись на миг и распались две крохотные
фигурки, два человека, переставшие быть людьми...
Хаятолла привалился спиною к утесу, беззвучно закричал. Его била
частая дрожь, скулы свело зевотой, неудержимой и ломкой, а снизу поднялся
к горлу горячий сухой ком, вывернувший наизнанку все его внутренности.
"Звери, шакалы!.."
Обоим минерам, которых мальчик хорошенько успел разглядеть, едва ли
сравнялось по двадцать, и вряд ли они успели обзавестись собственным
очагом и детьми. Крепкие их руки теперь уже ничего не могли сотворить, не
могли принести какой-нибудь пользы или совершить маломальский труд... От
обиды и злости, от собственного бессилия Хаятолла и раз и другой с
остервенением нажал на спусковой крючок своего ТТ. Пули с визгом выбили из
валуна белесую пыль, дымком блеснувшую кверху, напоследок сверкнули
искрами и унеслись, а Хаятолла опрометью бросился в противоположную
сторону, следом за отчаянно штурмовавшими высоту бойцами Рашида.
Теперь звериная тропа стала шире, горы пошли приземистей, и бойцы
начали забирать влево, где, как точно знал Хаятолла, открывался вход в
подземелье и обиталище главаря.
Очищенная от мин, тропа теперь была свободной. Хаятолла безоглядно
кинулся по ней вверх, сбивая ступни и дыша на бегу с натугой и хрипом.