"Виктор Пшеничников. Тропою джейрана ("Искатель", 1986, № 2)" - читать интересную книгу автора

В какой-то момент ему показалось, будто впереди мелькнула кремовая
рубашка Олима, и мальчик, заново воспрянув духом, скорее потянулся туда,
заметил, где Олим спрыгнул вниз и исчез. Догадавшись, что зов его будет не
слышен, Хаятолла точно запомнил место и строго держал на него направление,
моля, чтобы какая-нибудь случайность остановила, задержала ненадолго
Олима.
Там, куда он стремился, оказалась ниша, глубокая овальная чаша под
нависшим над нею шершавым каменным козырьком. Где-то здесь Хаятолла
упустил из виду Олима, но сейчас он снова встретит его, убедит рафика, что
уже не мог дольше вытерпеть в своей щели мучительного ожидания, и Олим
наверняка поймет и простит ему недисциплинированность и своеволие.
В глубине ниши, куда солнце не доставало, сквозь полумрак и впрямь
белел за выступом лоскут материи, похожий на рукав. Мальчик поскорее
спрыгнул на дно ниши, пролез вперед...
Чья-то потная грубая ладонь зажала ему рот, сдавила голову.
Изловчившись, Хаятолла вцепился зубами в чужой толстый палец, и укус его
проник глубоко, наверно, до крови.
- Шакал! Звереныш...
Мальчик перестал трепыхаться, замер. Ему показалось, будто он услышал
голос отца, гулкий в подземелье, странный и все же удивительно похожий.
Ощутив в какой-то момент, что мокрая рука затаившегося в нише
соскользнула и хватка ослабла, мальчик рывком освободился, отскочил...
В упор, не мигая, на него смотрели из-под сбившейся чалмы лихорадочно
горящие глаза. Хмурый взгляд не обещал ничего хорошего, а ствол автомата
был нацелен Хаятолле точно в грудь.
Несколько мгновений двое - мальчик и бандит - разглядывали друг
друга, не делая никаких движений и не произнося ни слова.
"Странно, - как о чем-то главном подумал Хаятолла, - где же его
халат? Осталась только рубашка, и такая же светлая, как у Олима".
В горле мужчины что-то хрипло булькнуло.
- Хаятолла? Что ты здесь делаешь?
Ноги сами собой сделали несколько мелких шагов назад. Дальше идти
было некуда: за спиною высилась почти отвесная стена.
- Иди сюда, - позвал отец. - Иди, не бойся.
Хаятолла не двигался. Напружиненным, только что готовым к прыжку
ногам передалась внезапная слабость. Не в силах больше стоять, Хаятолла
опустился на колени, обмяк.
- Ты... один? - настороженно спросил из глубины ниши отец. - За тобой
никто больше не придет?
- Один. Никто больше не придет, - вяло повторил мальчик, удивляясь,
как быстро его покинула решимость и воля, исчезла злость. Испытывая острую
горечь разочарования, он разглядывал отца, будто совершенно чужого,
постороннего человека. Ничто не отзывалось радостью в его исстрадавшемся
сердце, на душе было пусто...
- Я вижу, у тебя мой пистолет, - усмехнулся отец. - А я думал, куда
он мог подеваться. Выходит, это ты его взял?
Только сейчас вспомнив о пистолете, мальчик как за последнее свое
спасение ухватился за рукоять.
- Э-эй, не дури! Он ведь может и выстрелить. Слышишь, кому говорят?
- Теперь это мое оружие, и я его никому не отдам, - твердо заявил