"Михаил Пухов. Разветвления (Искатель, N 5 1985)" - читать интересную книгу автора

(попробуйте на досуге - не снимая скафандра!) и иду в ту сторону, где через
какой-нибудь километр начнется открытое место, а там и порт. Я и промазал то
так, по глупости - шел на холостом ходу, чтобы чего не зажечь. Я же еще не
знал, что против туземной флоры любой огнемет бессилен.
Так вот, шагаю я себе, размышляя о том, как неприятно идти по настоящей
кислородной планете, не снимая скафандра, и о том, что это все-таки
необходимо, потому что я же не знаю, хватает здесь обычной биопрививки или
как. И вдруг гляжу - навстречу мне ползет голый человек.
То есть он, конечно, не совсем голый: сверху на нем надета клетчатая
рубашка с закатанными рукавами, а внизу - легкие штурманские брюки. Но он
зато без скафандра.
И я замечаю, что он очень странно ползет, волоча ноги в узких
штурманских брюках, будто парализованный. И сразу же вижу, что за ним
тянется мокрая красная полоса. Мгновением позже я улавливаю в лесу позади
него какое-то движение, а еще через миг моя рука рвется в рюкзак за
пистолетом. Идиот - сунуть оружие на самое дно!
Представьте себе обыкновенную зеленую жабу. Большую, пятнистую,
покрытую крупными бородавками. Увеличьте ее теперь мысленно в
двадцать-тридцать раз в зависимости от силы своего первоначального
воображения, чтобы в итоге у вас получилось существо длиной метра три.
Раскрасьте его в наиболее неприятный для вас цвет и пустите полученное
кошмарное чудище по следу изнемогающего от потери крови человека, и вы
получите некоторое представление о зрелище, которое открывается перед моими
глазами.
От меня до ползущего метров тридцать, а монстр преследует его короткими
двухметровыми прыжками, временами почти тыкаясь уродливой мордой в его
спину. То есть в его пятки, потому что бедняга еле ползет, волоча свои
парализованные ноги. Я же пока мало сказать безоружен - даже рюкзак никак не
расстегну. Тогда я сбрасываю его на зеленую упругую подстилку и начинаю
рыться в своих 34 наименованиях, пытаясь отыскать засунутый куда-то
пистолет. Удается мне это, разумеется, далеко не сразу, потому что
одновременно я стараюсь по мере возможности держать в поле зрения
парализованного ползущего и гигантскую жабу, которая, мне кажется, вот-вот
кинется на несчастного.
И вдруг я становлюсь свидетелем совершенно невероятной картины.
Парализованный ползущий внезапно вскакивает на свои больные ноги и
производит в моем направлении рывок, достойный рекордсмена по спринту (не
забывайте, что тяжесть здесь хоть и чуть-чуть, но все-таки больше земной).
Одновременно кошмарное чудище прыгает метра на четыре, промахивается, я рву
из рюкзака нащупанный наконец пистолет, но вижу, что стрелять мне больше не
в кого, потому что чудище провалилось в яму или нору, которую я сначала не
заметил, и издает теперь из-под земли жуткие раскатистые звуки.
Тогда я переключаюсь на человека, который стоит сейчас лицом ко мне, и
в мозгу у меня проносятся мысли о гипнозе, чудесах, страхотерапии и тому
подобном, потому что зрелище он по-прежнему представляет собой весьма
нехорошее. Во всяком случае, кровь так и хлещет. Моя рука нащупывает в
рюкзаке пакет с медикаментами, но в этот момент бывший парализованный
улыбается во весь рот, достает из-за пазухи нечто, подозрительно
напоминающее сильно кровоточащий кусок говядины, показывает мне и говорит,
ухмыляясь: