"Тимур Исхакович Пулатов. Черепаха Тарази " - читать интересную книгу автора

том, что я есть в коридоре.
И тут случилось великое освобождение - Подарок господа сработал! Как
будто что-то щелкнуло в моей голове, как бы открылся замок, и дух мой как
ядро вылетел из ниши, а слабые контуры тела моего бренного, как облачко
дыма, еле поспевали за ним. Сам же я так и остался стоять в нише с
разинутым ртом, как посторонний наблюдатель, - и теперь мое прежнее "Я"
состояло как бы из двух "Я". "Я" - главного, витающего над коридором
освобожденного духа с энергичным именем Я-Это-Да, и прежнего моего тела,
притворяющегося просителем с этаким вялым именем Я-Так-Себе, по-прежнему в
страхе приросшего в нише.
Представить себе не можете, какое ликование охватило этого зрителя в
темной нише, когда Я-Это-Да, как отважный рыцарь, первым делом напал на
катиба и стал толкать его в бок, щекотать, дергать его за рыжую бороду, а
потом вырвал из его рук список просителей и полетел над головами изумленных
коридорных с криком и улюлюканьем.
А секретарь, бледный от ужаса, стал подпрыгивать, этакий толстенький
человечек, и хватать своими короткими ручонками список, как свою улетевшую
душу. И как он звал себе на помощь всю остальную публику, и как она валом
валила, мешая друг другу.
А когда все утомились и поняли, что произошло, бросились они ловить
писца с бакенбардами, потому что он, безбожник, оказывается, за взятку
обещал лучшее место в списке, ближе к двери господа.
Бедный писец наконец был схвачен, и его повели к судье. А Я-Это-Да,
чтобы и судье дело напутать, взял и переменил местами имена просителей в
списке, и когда судья стал вызывать их в качестве свидетелей и
пострадавших, то вместо одного к нему с готовностью являлся другой, вместо
старика - ребенок и так далее.
Растерянный судья постановил вначале судить Я-Это-Да, главного
виновника происшедшего, и послал уже на поиски стражу, но где уж там,
беднягам!
Я-Это-Да витал уже в других, неведомых страже, закоулках коридора и
прилетел к тем, кто, как и он сам, был вне списка, то есть к обществу
прокаженных.
Существа без эмира и без катиба сидели особняком и тоже на что-то
надеялись, хотя их, выродков, никакой господин или эмир, сколько бы он ни
ходатайствовал даже перед самим господом, все равно не смог бы внести в
список общества.
Я-Это-Да очень обрадовался, встретив прокаженных, потому что давно
желал властвовать и быть чьим-нибудь эмиром, - а тут такая возможность!
Я-Это-Да был настолько проницателен, в нем так была развита интуиция,
что он мог безошибочно, чутьем знать - где выход из коридора и где та
дверь, за которой сидит господь, потому что сам господь теперь уже велел
ему знать все это, сделав своим секретарем.
И тогда Я-Это-Да решил воспользоваться всеобщим ералашем в коридоре и
повести кратчайшим путем, вне всякой очереди, этих прокаженных к господу.
Называя Я-Это-Да своим эмиром, прокаженные бросились за ним, и когда
приблизились к господу, то оказалось, что здесь, у его дверей, все, против
ожидания, замерло без движения.
Сидящие в коридоре просители уже не помнят, кто зашел к господу на
прием, спорят, что женщина, но не уверены, была ли она старой или молодой,