"Тимур Исхакович Пулатов. Черепаха Тарази " - читать интересную книгу автора

некоторые утверждают, что была она актрисой, другие - черной колдуньей.
В споре этом и коротают просители время, многие здесь, у дверей,
состарились, а один самый терпеливый проситель как пришел сюда, так и сел,
прислонившись к столбу, и врос в него - тело ушло в дерево и торчит только
голова, которая время от времени Поворачивается, чтобы кивком согласиться с
какой-нибудь из спорящих сторон. Впрочем, делает он это чисто машинально,
на тот случай, если вдруг секретарь позовет на перекличку, а тогда он
поймет, что проситель еще жив и просит не вычеркивать его из списка на
прием.
Приросший к своей нише в стене Я-Так-Себе видел, как мой дух -
Я-Это-Да - направился, на правах секретаря, прямо к двери, ведя за собой
прокаженных, перешагнул через нескольких просителей, мирно лежавших у
порога, и толкнул дверь, чтобы поторопить господа.
Но дверь не поддалась, а только угрожающе заскрипела. Тогда Я-Это-Да
налег ка дверь неким силуэтом своего тела, легким, как фалды фрака, но все
не впрок.
- Помогите же мне! - позвал Я-Это-Да на помощь прокаженных, но те
почему-то сделали вид, что не услышали зова, отвернулись.
- Так-то вы помогаете своему эмиру! - закричал Я-Это-Да и силой злости
распахнул наконец дверь.
Коридор сразу же наполнился воем и леденящим дыханием ветра, и все
увидели вместо кабинета господа - огромное поле, покрытое снегом, и две
маленькие фигурки вдали, видимо самого господа и той женщины, хотя
утверждать это никто не осмелился.
Прокаженные сразу же продрогли и закашляли, стали ворчать и кутать
детей, а старик, вросший в столб, вдобавок ко всему еще и ослеп от избытка
света, идущего с ледяной долины.
И тут Я-Так-Себе, спрятавшись в нище, увидел, как прокаженные в один
голос закричали на своего эмира, стали осуждать его и требовать, чтобы он
закрыл дверь. Я-Это-Да приналег, но порыв ветра сорвал дверь с петель и
унес в поле.
Тогда все прокаженные стали топать ногами и требовать, чтобы Я-Это-Да
закрыл дыру своим телом и вернул им опять тепло и привычное состояние.
Но как быть? Ведь Я-Это-Да без тела, Я-Это-Да и рад был бы закрыть
леденящую дыру, чтобы общество успокоилось. И тогда Я-Так-Себе решил
поменяться с ним местами, потому что тело мое ведь должно же понести кару
за освобожденный дух.
Я-Так-Себе мигом сорвался из ниши и заслонил проем двери своим телом,
в котором еще теплилась надежда. А когда Я-Так-Себе, вышедший из тепла
ниши, закоченел и труп мой прочно вошел в проем, прокаженные просители
занялись новым спором. Одни говорили, что две маленькие фигурки, которые им
удалось разглядеть в снежной долине, - это гиены, идущие в их сторону,
другие, наоборот, утверждали, что звери удаляются от них.
А освобожденный господом дух - Я-Это-Да, чуть продрогший, летел уже
обратно в сторону ниши, чтобы снова притвориться просителем.
И здесь, в очереди, уже все успокоились, полностью отдавшись в руки
новому администратору со списком. И один очень умный проситель, софист по
всей видимости, говорил другому, тоже вполне интеллигентному, конец мысли:
"...болезнь, которая преодолевает препятствия, как отважный всадник,
бесстрашно скачущий с утеса на утес, - такая болезнь бесконечно дороже для