"Александр Сергеевич Пушкин. Критика и публицистика" - читать интересную книгу автора

*
Один из наших поэтов говорил гордо: "Пускай в стихах моих найдется
бессмыслица, зато уж прозы не найдется". Байрон не мог изъяснить некоторые
свои стихи. Есть два рода бессмыслицы: одна происходит от недостатка чувств
и мыслей, заменяемого словами; другая - от полноты чувств и мыслей и
недостатка слов для их выражения.

*
"Все, что превышает геометрию, превышает нас", - сказал Паскаль. И
вследствие того написал свои философические мысли!

*
Un sonnet sans defaut vaut seul un long poeme {1}. Хорошая эпиграмма
лучше плохой трагедии... Что это значит? Можно ли сказать, что хороший
завтрак лучше дурной погоды?

*
Tous les genres sont bons, hors le genre l'ennuyeux {2}. Хорошо было
сказать это в первый раз, но как можно важно повторять столь великую истину?
Эта шутка Вольтера служит основаньем поверхностной критике литературных
скептиков; но скептицизм, во всяком случае, есть только первый шаг
умствования. Впрочем, некто заметил, что и Вольтер не сказал: egalement bons
{3}.

*
Путешественник Ансело говорит о какой-то грамматике, утвердившей
правила нашего языка и еще не изданной, о каком-то русском романе,
прославившем автора и еще находящемся в рукописи, и о какой-то комедии,
лучшей изо всего русского театра и еще не игранной и не напечатанной. В сем
последнем случае Ансело чуть ли не прав. Забавная словесность!

*
Л., состарившийся волокита, говорил: Moralement je suis toujours
physique, mais physiquement je suis devenu moral {4}.
*
Вдохновение есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и
соображению понятий, следственно и объяснению оных. Вдохновение нужно в
геометрии, как и в поэзии.

*
Иностранцы, утверждающие, что в древнем нашем дворянстве не
существовало понятие о чести (point d'honneur), очень ошибаются. Сия честь,
состоящая в готовности жертвовать всем для поддержания какого-нибудь
условного правила, во всем блеске своего безумия видна в древнем нашем
местничестве. Бояре шли на опалу и на казнь, подвергая суду царскому свои
родословные распри. Юный Феодор, уничтожив сию гордую дворянскую оппозицию,
сделал то, на что не решились ни могущий Иоанн III, ни нетерпеливый внук
его, ни тайно злобствующий Годунов.