"Николай Раевский. Дневник галлиполийца" - читать интересную книгу автора

добираемся до полуразрушенных казарм, рядом с которыми помещается "12-me
Pregiment des Tirailleurs Senegalais". Сенегальцы с татуированными
физиономиями в красных фесках высыпают навстречу, вызывая восторженное
изумление наших солдат. Некоторые из них (особенно воронежские крестьяне)
еще никогда в жизни не видели негров.
На первых же порах вышел инцидент: наш вольноопределяющийся О.
отправился в "чернокожий клозет". Негры на него набросились, чуть не избили
и выгнали вон.
Ночевали под открытым небом в балочке. Ночь была тихая и ясная, но
очень холодная. Пришлось почти все время не спать и греться у костра.
27 (14) ноября.
Дует жестокий норд-ост, рвет еще не облетевшие листья с платанов и
заставляет вспоминать о крымских холодах. Впервые получили порядочно
продуктов - по фунту хлеба, немного галет, чай, кофе, по ложке сахара,
консервы, бульон в кубиках, кокосовое масло, сушеный картофель. После
жестокой голодовки это кажется совсем много. Кипятится в ведрах суп, кофе, и
настроение сильно поднимается.
Днем бродим по городу вместе с Ш. и Б. Русских еще больше, ведут себя
вполне прилично, но нет и следа той выправки и щеголеватости, что у
французов и греков. К вечеру перешли в освобожденный корниловцами барак без
окон и кое-как разместились. Я достал у французов пилу, топор и молоток.
Досками от старого барака забили окна. Получилась темная и холодная комната,
но, по крайней мере, хоть ветер не дует. Щели заклеили полосками из "Temps",
"Matin" и "Petit Meridional".
Я так привык к невозможным нравам теперешнего нашего офицерства, что
был порядком поражен доверчивостью французов. У меня не спросили ни фамилии,
ни наименования части. Лейтенант дал мне записочку к sergent du genie
приблизительно такого содержания: "Господину русскому капитану выдать те
предметы, которые он попросит". Вероятно, присмотревшись к нашим нравам,
французы скоро перестанут нам доверять.
28 ноября{21}.
Спать было отвратительно. У меня нет одеяла, бурку пришлось вернуть ее
теперешнему владельцу поручику Т., а холод был собачий. Из всех щелей дуло,
и по головам весело прыгали крысы. Впрочем, все-таки лучше, чем на улице.
Вечером долго говорили насчет будущего. Положение остается все еще
неопределенным. Врангель якобы находится в Париже{22} и ведет переговоры с
союзниками, настаивая на сохранении русского корпуса как вооруженной силы.
Союзники, наоборот, предлагают обратить нас в эмигрантов-колонистов с тем,
чтобы мы рассеялись по всем странам Согласия. На первое время обещают
материальную помощь. Чего хочет сама армия? Генералы и интенданты,
безусловно, хотят воевать. Остальные все, столь же безусловно, воевать не
желают. Вера в возможность что-нибудь создать при наших порядках и
грабительских наклонностях многих и многих начальников совершенно потеряна.
Прав наш полковник С. (кадровый офицер), говоря: "Организм прогнил сверху
донизу. Нужно разрушить здание до основания, как это сделал Троцкий, и
строить его заново". Кто только будет его строить, и кто даст для этого
деньги? По слухам, французы будут охотно принимать офицеров на свою службу
при условии полгода прослужить солдатом, а затем получать по чину через
полгода, пока французский чин не сравняется с русским. Если мы обратимся в
эмигрантов, то, вероятно, лично для меня это будет наиболее приемлемым