"Эдогава Рампо. Чудовище во мраке" - читать интересную книгу автора

до парадного. Так мы оказались с ней вдвоем в коридоре. Выходившие в сад
окна коридора были открыты. Как только мы поравнялись с первым из них,
Сидзуко вскрикнула и обеими руками обхватила меня.
- Что случилось? Что вы увидели?
Вместо ответа она, по-прежнему прижимаясь ко мне, одной рукой указала в
сторону окна.
Вспомнив о Сюндэе, я похолодел от страха, но тут же пришел в себя: в
темноте сада между шелестящими листвой деревьями бежала белая собака.
- Да это же собака! Вы напрасно испугались, - сказал я, нежно взяв ее
за плечо. Но хотя бояться было уже нечего, Сидзуко по-прежнему обнимала
меня. Теплота ее тела внезапно передалась мне. Неожиданно для самого себя
я стиснул ее в объятиях и потянулся к губам моей Моны Лизы.
Не знаю уж, было ли это на счастье мне или на беду, но она не только не
сделала ни малейшей попытки отстраниться, но, напротив, с какой-то
застенчивой силой прижала меня к себе.
Случись все это не в день поминовения ее мужа, мы, наверное, не
испытали бы такого острого чувства вины. В тот вечер мы не сказали друг
другу больше ни слова и даже не посмели взглянуть друг другу в глаза.
Я сел в машину, но мысли мои по-прежнему были полны Сидзуко. Мои губы
все еще ощущали прикосновение ее горячих губ, моя грудь, где еще бешено
стучало сердце, хранила жар ее тела.
Во мне бушевали противоречивые чувства: то я готов был прыгать от
счастья, то испытывал мучительные угрызения совести. Я смотрел в окно
машины и ничего не видел.
И все же, как это ни странно для человека в моем положении, меня с
самого начала не покидало ощущение, что в машине я вижу хорошо мне
знакомую маленькую деталь. Погруженный в мысли о Сидзуко, я глядел перед
собой, а эта деталь мелькала у меня перед глазами. "Почему, ну почему я
все время смотрю в одну точку?" - рассеянно спрашивал я себя, и вдруг
ответ был найден сам собой.
На руках у водителя, грузного сутулого мужчины в поношенном синем
демисезонном пальто, сидевшего за рулем, были элегантные дорогие перчатки,
совсем не вязавшиеся с его общим обликом.
От моего взгляда не могло укрыться, что это были зимние перчатки, вовсе
не подходящие для апрельской погоды. А главное - кнопка, вот что больше
всего меня поразило! Ба! Эта круглая металлическая деталь, которую я нашел
на чердаке в доме Коямады и которая мне казалась пуговицей, была не чем
иным, как кнопкой от перчатки.
Разумеется, в беседе со следователем Итосаки я упомянул о найденной
мною металлической пуговице, но, во-первых, тогда у меня не было ее при
себе, и, во-вторых, поскольку личность преступника была уже известна, мы
со следователем не придали значения такого рода улике. Скорее всего, эта
пуговица так и лежала бы у меня в кармане жилета от зимнего костюма.
То, что эта металлическая деталь может быть кнопкой от перчатки, мне и
в голову не приходило. Очевидно, преступник находился на чердаке именно в
этих перчатках и попросту не заметил, как кнопка оторвалась.
Но этого мало, меня ожидало еще одно поразительное открытие. На левой
перчатке у водителя кнопки не было, там виднелось одно лишь металлическое
гнездышко. А что, если на чердаке мною найдена кнопка от этой перчатки?
Тогда...