"Лев Разгон. Непридуманное" - читать интересную книгу автора

И узнал об этом помещении и людях в нем много позже, из рассказов
Рики. Вот она уж там побывала! Много, много лет она ходила в это
странное,
ни на что не похожее, ни в каких справочниках не упоминаемое
учреждение.
Странное и чужеродное всей нашей системе до такой степени, что
почтенные майоры и подполковники отказывались верить рассказам Рики о том,
что совершенно легально, почти два десятка лет существовал этот странный,
кажущийся нам теперь совершенно немыслимым, "Политический Красный Крест".
Не только я, но и эти профессиональные охранители ничего про него не
знали. И для них это было нечто нереальное, мифическое! Для них, но не для
Рики, не для многих сотен людей, подобных ей. Она приходила сюда два
десятилетия: еще девочкой, девушкой, молодой женщиной. Приходила
каждый раз, чтобы узнать, из какой тюрьмы в какую перевели ее отца;
сколько ему в очередной раз дали и что: тюрьму или ссылку и куда; когда
бывают свидания, передачи; она получала здесь продукты для передачи и деньги
для того, чтобы поехать на свидание в Суздаль или другой тюремный город...
Когда-нибудь историки обязательно займутся изучением этого
удивительного учреждения, как и личностью удивительного человека, его
создавшего и отдававшего ему все свои немалые силы и немалые, неизвестно
откуда взявшиеся, возможности. Одним именем Горького нельзя объяснить, каким
образом Екатерине Павловне ПЕШКОВОЙ удалось получить необыкновенное право
легально помогать политическим заключенным и их родственникам; право
узнавать, кто где находится, кого куда этапировали...
Все то, что теперь составляет глубокую государственную тайну, тогда
запросто можно было узнать в странном учреждении напротив курсов Берлица.
Коридор в нем разделял четыре небольшие комнаты. В самой маленькой
из них - два стола. За одним - Екатерина Павловна Пешкова, за другим
ее бессменный помощник - Винавер. В другой комнате что-то вроде
бухгалтерии. Самая большая комната почти всегда забита людьми: ожидающими! И
еще одна большая комната, заставленная ящиками и продуктами, бельем,
одеждой. И совершенно непонятно: кто были эти люди, которые сидели за
столами в этих комнатах, погруженные целыми днями в чужие беды? А может
быть, и свои?
Сюда обращались родственники эсеров, меньшевиков, анархистов;
родственники людей из "партий", "союзов", и "групп", созданных, придуманных
в доме неподалеку, за углом направо. Здесь выслушивали женщин, стариков и
детей, и здесь их утешали, успокаивали, записывали адреса, чтобы невероятно
скоро сообщить, где находится их отец, муж, жена, мать, брат, сын... Когда
можно получить свидание, когда принимают передачи, когда --если нет для
этого средств - можно прийти на Кузнецкий, 24, и получить продукты,
белье, одежду для этапа на Север или необозримый Восток.
Откуда брались эти продукты, эта одежда, эти, совсем немалые, деньги?
Они приходили, главным образом, из-за границы. От АРА, от
социал-демократических партий и учреждений, от разных благотворительных
обществ, от богатых людей. А может, и совсем небогатых, может, и от почти
бедных. Кто знает, как собирались эти деньги и как они шли сюда? Знала об
этом, вероятно, только сама Екатерина Павловна.
Каждый день, отсидев часы приема на Кузнецком, она садилась в
мотоциклет с коляской и отправлялась в тюрьмы, на таможню, на склады. А еще