"Федор Разумовский. Прокаженный " - читать интересную книгу автора

голосом с блатняцкой хрипотцой:
- Дубрано, бля. Красноперый-то не околеет там в трюме?
- Ботало придержи. - Майор узнал визгливый тембр своего телефонного
собеседника и понял, что влип основательно.
- Легавому холод не страшен - он ведь и так отмороженный, правда,
майор? - По крышке багажника похлопали ладонью, засмеялись, и кто-то быстро
поднялся по ступенькам крыльца.
Майор попытался перевернуться на другой бок, но только ободрал себе
локти, глухо застонал от бессилия, выругался и подумал, что глупее смерти,
чем от холода, пожалуй, не придумаешь. В этот момент крышку багажника
открыли, сильные руки грубо выволокли его наружу и потащили в дом. Он
оказался в душном помещении, где пахло дымом и трещали поленья в жарко
топившейся печке. Его толчком усадили на стул и сорвали с головы наволочку.
После темноты майор инстинктивно закрыл глаза и тут же получил "калмычку" -
удар по шее ребром ладони.
- Что-то рано ты, мент, жмуришься, не время еще.
Раздалось дружное ржанье. Сарычев чуть разлепил веки и огляделся. Он
сидел в углу большой, с розовыми обоями комнаты. Напротив топилась печь,
посередине стоял круглый стол с батареей бутылок и жратвой. Кроме майора в
комнате находились еще трое. Один, стриженый, с красной лоснящейся мордой,
сидел у стены, ковыряя ножом в консервной банке. Двое других стояли
неподалеку от Сарычева. Тот, что повыше, здоровый, с перебитым носом и
мутными, остекленевшими глазами, не отрывая своих стекляшек от переносицы
майора, легонько ударял левым кулаком о правую ладонь, как бы давая знать
всем понимающим, что он махальщик *, к тому же левша... Рядом с боксером его
напарник казался шибзиком, но майор по едва уловимым признакам -
артикуляции, выражению глаз, манере держаться - почувствовал, что плюгавый
опасней всех.
* Кулачный боец.

Между тем согревшиеся кисти заломило, к ним вернулась чувствительность,
и Сарычев продолжил начатое в багажнике - стал вращать напряженными руками,
постепенно их разводя. Он сразу понял, что стреножили его некачественно - не
намочив предварительно веревку и, самое главное, без фиксации в шею, так что
освобождение являлось только вопросом времени.
Плюгавый подошел к столу, махнул, не закусывая, стакан и знакомым
визгливым голосом скомандовал:
- Кувалда, корешок, обломай-ка менту рога. Для начала.
На Сарычева он смотрел равнодушно, словно на матерого волка,
посаженного на цепь.
- Будет сделано. - Боксер тут же с готовностью провел "двойку",
намереваясь пустить майору кровь и основательно встряхнуть мозги. Правда,
несколько самонадеянно. Совершенно инстинктивно Александр Степанович сделал
защитное движение, и кулаки нападающего врезались в верхотуру его черепа.
Хрустнули выбитые суставы, и Кувалда с яростным матом бережно прижал свою
левую руку правой ладонью к животу.
В тот же миг нога плюгавого взметнулась вверх и, подобно пушечному
ядру, впечаталась в грудь Сарычева. Удар был неплох, майора вместе со стулом
опрокинуло на спину, и хотя он успел выдохнуть и напрячься, в глазах
завертелись огненные круги.