"Федор Разумовский. Прокаженный " - читать интересную книгу автора

лакокрасочному покрытию.
- Кыш, кыш, падла пернатая! - Майор с негодованием махнул рукой и,
сразу же почувствовав свой бок, беззлобно выругался - нет, похоже, с резкими
движениями придется повременить...
Бензина в баке оставалось совсем чуть-чуть, пришлось заехать на
заправку, так что, когда Сарычев прибыл на службу, капитан Самойлов уже
вовсю трудился в поте веснушчатого лица своего. Напротив него развалился на
стуле давешний неказистый мужичок, лепший друг "белого китайца". Он
беспрестанно чихал, сморкался, требовал по очереди то дозу, то врача, то
прокурора. Рыжий капитан работал опером не первый год и уже успел вывернуть
сопливого налицо *. Звали того Красинский Семен Ильич, трудился он ранее
грузчиком и был весь какой-то серый и неинтересный. Зато на его руке, между
большим и указательным пальцами, была наколота партачка ** - паук в
паутине, - весьма информативная, весьма...***
* Определить установочные данные.
** Татуировка скверного качества. Символ наркоманов.

Очень красноречивая, говорящая сама за себя. Так что, когда Красинского
прокачали на повторность *, то каких-либо особых сюрпризов не обнаружили.
Да, он уже бывал на нарах, да, попав на зону по "бакланке"**, именно там и
познакомился с иглой, да, сидит на ней так плотно, что самому не
соскочить...
Время колоть его до жопы еще не наступило, так что разговор носил пока
характер доверительной светской беседы.
- А вот скажи, Семен Ильич, - капитан многозначительно поднял бровь и
небрежно так поиграл карандашом, - толкаешь ты "белого китайца", а в крови у
тебя опиаты нашли, химку разбодяженную то есть. Почему не ширяешься тем, что
имеешь, или гута твоя - голый вассер?***
* Собрать сведения о совершенных ранее правонарушениях и преступлениях.
** Баклан - хулиган.
*** Сильно разбодяженный, плохой наркотик.

При упоминании о наркоте мужичок оживился.
- Что я, с тараканом, что ли, чтоб на "белок" садиться? Зажмуриться
можно в шесть секунд. - Он ошалело повел мутными глазами, шмыгнул курносым
носом и вновь завел скулеж про дозу и лепилу.
Собственно, ничего нового он не сказал. "Синтетика" - штука жесткая,
привыкание к ней происходит с первого же раза, а передозировка таится в
неуловимых долях процента, чуть ошибка какая - и все, лабай Шопена.
"Так ты, голубчик, не глухой ширевой, себя любишь!" - Капитан медленно
поднялся и произнес отчетливо, с неожиданной злостью:
- Ничего тебе не будет. А вот завтра, когда начнет ломать
по-настоящему, выть станешь, как кабздох на цепи. Мы тебе цепочку-то
покороче сделаем. Так что с параши не встанешь, может, там и загнешься.
Вероятно, Красинский через ломку уже проходил. Он весь затрясся и,
вскочив, выплеснулся в диком крике:
- Сука ментовская! Тварь! Что ты мне душу моешь, падло позорное!
Впрочем, хватило его ненадолго. Тут же сникнув, он заскулил no-новой,
умоляя Самойлова о дозе. О лепиле, о докторе...* И вновь о дозе. Знакомая
песня...