"Джеймс Риз. Книга теней " - читать интересную книгу автора

- Если понадобится, - сказала Перонетта, - мы доберемся вплавь.
- Но я не умею плавать! - произнесла я сквозь слезы. Это был детский
плач, который делает черты ребенка некрасивыми, от которого вздрагивают
плечи и кривится рот, но подруга моя наблюдала за мной с явным
удовольствием.
- Ну хорошо, - с улыбкой согласилась Перонетта и потянулась за
туфлями, - в таком случае нужно возвращаться. Теперь все в порядке? - Она со
смехом взяла меня за руку и принялась болтать всякую чепуху, чтобы успокоить
меня. Я пошла за ней по камням некоторые из них уже были в воде, они
казались еще более скользкими и острыми, чем раньше.
Когда мы наконец добрались до берега и, задыхаясь, принялись
карабкаться вверх по дюне, со мною случилась истерика. Я смогла перестать
плакать, лишь сделав над собой значительное усилие. Но никакая сила воли не
могла остановить дрожь, сотрясавшую все мое тело.
Я села посреди высокой травы, чтобы все-таки развязать узлы на шнурках,
и только теперь заметила, как сильно порезала ноги. Босые подошвы сильно
пострадали от острых раковин, покрывавших камни. Кровь сочилась сквозь
прилипший к ступням песок. Только теперь я почувствовала боль. Перонетта
по-прежнему улыбалась. Сперва я подумала, что она не поранилась. Но я
ошибалась. Она поранилась, как и я. Возможно, я сочла бы ее слишком
странной, если бы она не опустилась на колени, чтобы обтереть руками мои
ноги и обмыть раны насквозь промокшим краем своих юбок.
- Ничего страшного, - утешила она меня, проводя по самым глубоким
порезам, от чего я почувствовала невыразимую боль, и положила истерзанные
мои ноги себе на колени. - Сейчас воздух подсушит ссадины. Говорят, морской
воздух целебен... Наверно, потому меня и прислали сюда. - И она ласково
поцеловала подошву моей покрытой песком ступни.
Но тут я увидела, как приливная волна захлестнула камень, где мы
недавно сидели, и тот скрылся из виду. Меня так потрясло это, что мне
захотелось покинуть берег. К моему удивлению, едва я высказала свое желание,
Перонетта повиновалась.
Я побежала бы, но помешала боль. Ноги в туфлях ужасно саднило.
Перонетта обулась, не обращая внимания на собственные раны; когда я
предложила ей обработать порезы, она отвергла мою помощь, и... я поняла, что
ей нравится боль.
- Сосредоточься на боли, - посоветовала она, - сосредоточься, любуйся
ею, как ты любуешься солнцем, и произойдет чудо.
- Когда смотришь на солнце, - заметила я, - оно ослепляет. Чего здесь
волшебного? - И я погрузилась в раздумья о том, как раздобыть бальзам и
бинты для моих ран так, чтобы для этого мне не пришлось показывать их
сестре, заведовавшей лазаретом.
Пока я шла, боль поутихла. Но ей на смену явилось все то, что мне
предстояло ощущать в течение многих недель, за которые Перонетта полностью
овладела мною, как давешняя боль, заставляя чувствовать то, чему я не могла
найти имени, заставляя забыть вещи с такими простыми названиями:
благоразумие, гордость, осторожность... их список мог быть очень длинным.
Уже было поздно; солнце начало клониться к закату. По небу бежали
быстрые, легкие тучки, а у горизонта протянулись оранжево-красные полосы.
К счастью, никто не заметил нашего долгого отсутствия. Перонетта и я
вошли в монастырь через разные ворота. На прощание она сказала: "Я попрошу