"Джеймс Риз. Книга теней " - читать интересную книгу автора

глупость, кощунство. Кто-то, хотя, мне кажется, тут и спрашивать не нужно,
кто именно, явился в лазарет к бедняжке Елизавете и наградил ту... знаками,
очень похожими на стигматы.
- Mais поп!* [Здесь: да нет же! (фр.)] - воскликнула Мария-Эдита. - Не
может быть!
- Ну почему не может, - возразила сестра Бригитта. - Такое иногда
происходит - во всяком случае, об этом рассказывают отцы церкви, - но очень
редко. Едва ли мы имеем с этим дело сейчас. Собственно, я видела эти "знаки"
на ее руках и готова утверждать, что они поддельные. Кровь не настоящая, да
и ран-то как таковых нет.
- Как, еще одна шутка? О нет!
По-видимому, пожилая монахиня ответила ей кивком.
- Но сестра Клер, - продолжила сестра Бригитта, - своими огненными
проповедями распалила всех до истерики и намерена использовать ситуацию в
своих целях. То, что началось как шалость, может закончиться неизвестно чем.
Ох уж мне эта... Другой такой поискать; и говорю тебе, в ней нет ничего
христианского, одно честолюбие.
- Но уж мать-то Мария, разумеется...
- Кровь гуще воды, моя дорогая, кровь гуще воды, - проговорила монахиня
сокрушенно. - Она заперлась в своих комнатах со своею племянницей. Боюсь, ее
дело проиграно, потому что, похоже, начальница школы привлекла всех на свою
сторону. Ох, она была терпеливой, как подколодная змея, а теперь заварила
кашу, которую придется расхлебывать всем, кроме нее. А она еще и руки
нагреет. Ах, как боюсь я за нашу девочку.
- Не может этого быть! - воскликнула Мария-Эдита. - Где Елизавета? Еще
больна? А где Геркулина? - Сестра Бригитта не ответила, и работница
продолжала: - Я должна сама увидеть эту... эту ерунду своими глазами. - И
она покинула кухню, оставив сестру Бригитту, которая принялась бормотать
молитвы, перебирая четки. Затем отворилась ведущая в рефекторий дверь, и
сразу послышался шум, который устроили там закусившие удила девицы. Этим
утром обет молчания, очевидно, был отменен.
Я не могла более рисковать: что, если б меня обнаружили? Следовало
укрыться получше; оставаться и дальше стоять в темном углу кладовки было
небезопасно.
А раз так, то я с величайшею осторожностью приподняла связанный из
лоскутков коврик, лежавший у самой двери и закрывавший крышку лаза, ведущего
вниз, в неглубокий погреб. Там и примостилась я на залепленной слоем грязи
последней ступеньке, обставленной с двух сторон покрытыми испариной,
затянутыми паутиной глиняными флягами с забродившим сидром и подкисшим
вином, о которых давно все забыли; и тут я заметила, что можно тихонечко
приподнять крышку лаза, чуть-чуть, как раз настолько, чтобы видеть кусочек
нашей кухни.
Там, в этой сырой, холодной, грязной норе, я затаилась и стала ждать. И
чем дольше я ждала, тем сильней крепла во мне уверенность, что далекий шум в
помещениях монастыря - там явно искали меня, - а также царящая на кухне
мертвая тишина не предвещают ничего хорошего.
Вдруг какой-то звук нарушил ее. Я едва его расслышала из-за своих
всхлипываний, потому что плакала, когда он раздался, так сильно сказались на
моем состоянии последние события, принесшие столько слез и малодушного
страха... Сперва я приняла его за далекий раскат грома и решила, что