"Анри де Ренье. Провинциальное развлечение" - читать интересную книгу автора

со своими холмиками, рощицами, фермами, дорогами, дорожками, тропинками,
которые очень скоро были изучены мною. Мне кажется, нет ни одной, по которой
я не прошелся бы. Я знаю, куда они ведут, как они переплетаются между собою.
Мои непрерывные хождения познакомили с ними всеми; часто также я покидал их,
чтобы идти наудачу через поля.
Я исходил таким образом вспаханные поля, которые осень делает тяжелыми
для ног, а зимний мороз и летняя жара твердыми для подошв; я дробил пятками
комья засеянных полей и топтал острую солому жнивья; я мял длинную,
пригнувшуюся к земле траву лугов; я перелезал через плетни и пробирался
сквозь живые изгороди, старался не поцарапаться о колючки; открывал
деревенские запоры, отодвигал их деревянные засовы и поднимал их щеколды.
Иногда запорами служили простые, плетенные из ивовых прутьев кольца. Когда я
проходил по дворам хуторов, на меня бросались собаки. Не раз на лугах мне
приходилось укрываться от нападения подозрительных коров и воинственных
быков.
Эти маленькие сельские приключения совсем не страшили меня. Я с
удовольствием констатировал, что я еще достаточно проворно убегаю от
опасности, и не был недоволен ловкостью, с какою я взбираюсь на высокий
забор или отодвигаю тяжелый засов. Сила моих рук и быстрота моих ног
удовлетворяли меня. После совершения каких-нибудь длинных рейсов по полям
или лугам я не испытывал усталости; это наполняло меня чувством довольства,
которое было тем более странным, что я никогда не питал особого пристрастия
к физическим упражнениям. Но с тех пор как я жил в П., мною овладело
честолюбие поддерживать себя в состоянии, так сказать, физической
тренировки. Тут я повиновался какому-то темному инстинкту: я как будто хотел
встретить во всеоружии непредвиденное событие. Я готовился к нему, не
будучи, впрочем, особенно убежден в том, что оно действительно наступит. Все
же эти прогулки поддерживали меня в состоянии возбуждения и деятельности,
увы! искусственных, потому что медленно и незаметно в меня уже начинал
просачиваться яд скуки, скуки, которая расслабляет мускулы тела и парализует
энергию духа. По мере того как дни проходили, я все явственнее ощущал ее
незаметный рост. Конечно, принимая предложение моей тетушки Шальтрэ, я
предвидел, что скука будет моим неизменным спутником в П. Я хорошо знал,
чего мне будет стоить право уклониться от тягостей будничной работы, от
всего, чего требует тяжелая обязанность зарабатывать свой хлеб. Я хорошо
знал, что Скука будет тою ценою, которою я куплю свободно избранную мною
праздность, добровольную бесполезность, но я не знал, что такое скука! Я
думал, что буду иметь в лице ее противника, от которого можно обороняться. Я
не знал, что от ее неощутимого и клейкого просачивания нет ни защиты, ни
лекарства.

В день, когда я понял это, я проникся сознанием неизлечимости моей
болезни и почувствовал, что во мне потухают всякие остатки моей мнимой
жизненной энергии. Начиная с этого дня, я отказался от своих прогулок, еще
поддерживавших у меня состояние призрачного возбуждения. Начиная с этого
дня, я стал покидать свою комнату только в самых необходимых случаях...
"Откровение" осенило меня прошлою осенью, в один из прекрасных осенних дней!
Завтрак в обществе моей тетушки Шальтрэ был самый будничный; тетушка
говорила о различных неинтересных вещах и задала мне несколько
незначительных вопросов, на которые я давал первые пришедшие мне в голову