"Анри де Ренье. Провинциальное развлечение" - читать интересную книгу автора

ответы. Видя мое явное невнимание, почтенная дама закусила губы и замолчала.
Вставая из-за стола, я извинился за свою рассеянность (тетушка и я в своих
отношениях друг к другу проявляем самую изысканную вежливость), сославшись
на мигрень, которая освобождала меня от обязанности сопровождать тетушку в
гостиную и дала мне право выразить желание пройтись по свежему воздуху. Едва
выйдя на улицу, я заметил, что меня осенило то, что называют счастливым
вдохновением, ибо по Рыночной площади к нашему дому направлялся г-н Виктор
де Блиньель. А из всех гостей тетушки этот господин был, пожалуй, самым
ненавистным мне или, по крайней мере, наиболее раздражавшим меня. Для меня
было невыносимо присутствие этого маленького ничтожного человечка с большими
претензиями, напичканного всеми буржуазными предрассудками, крошечного,
кичливого и напыщенного, с птичьей головкой в очках, очень богатого и
невероятно скупого, - словом, совершенного провинциала, совершенное
воплощение Провинции в ее самой серой посредственности. Какое счастье, что
мне удалось таким образом избежать его общества! Я поклонился ему и
торопливо зашагал по Большой улице с видом человека, идущего по неотложному
делу.
В конце этой улицы начинается аллея старых платанов. Их огромные стволы
теряли свою кору и показывались в своей осенней пестроте. Листва их
благоухала в мягком и прозрачном воздухе. Было приятно шагать по мягкому
грунту дороги, так что я не заметил даже, как миновал самую отдаленную
точку, до которой я доходил в своих предыдущих прогулках. Когда я отдал себе
отчет в этом, я вдруг почувствовал себя немного усталым и стал искать
глазами место, где я мог бы немного посидеть, перед тем как идти обратно в
П. Дорога шла здесь у опушки небольшого леска, в который вела тропинка,
загороженная большим подъемным камнем, служившим непритязательною скамейкою.
Все было как нельзя более естественно. Воздух был мягок, напоен запахом
палых листьев и мха, глубокая тишина царила кругом. Я сел на камень, ни о
чем не думая. Почему вышло так, что именно в этот момент я вдруг отдал себе
отчет в скуке, одолевавшей меня? Почему именно в эту минуту я осознал ее
давящую меня тяжесть? И по мере того как эта тяжесть росла, мне казалось,
что у меня не хватает силы выдерживать ее. Я испытывал во всем своем теле
гнетущее ощущение слабости. Мне казалось, что мои члены не принадлежат мне
больше. Я оказался вдруг как будто окруженным поглощающею и обессиливающею
атмосферою, как будто вдохнул яд, который заживо привел меня в состояние
окоченения.

Утром я был разбужен сиреною автомобиля. Ее звук, сначала тяжелый и как
бы вздутый, понемногу превратился в улюлюканье, все более пронзительное, все
более отчаянное. Вся тишина унылого городка была как бы разорвана им, и
понадобилось некоторое время, пока бескровные пауки скуки восстановили
поврежденную пряжу. Кто этот смелый шофер, кто эти бесстрашные туристы,
отважившиеся проникнуть в наши места? За все мое пребывание в П. в первый
раз нас посещал автомобиль. П. расположен в стороне от всех маршрутов
путешествий, от всякой любознательности туристов. Мы не лежали ни на чьем
пути. Я даже спрашиваю себя иногда, нанесен ли П. на карту Франции. И однако
П., как и всякий другой городок, имеет достаточные основания для своего
существования. В нем обитает известное количество рантье, чиновников,
торговцев, рабочих. У него есть даже своя знаменитость, историк Барго,
истории которого больше никто не читает и имя которого известно теперь