"Анри де Ренье. Провинциальное развлечение" - читать интересную книгу автора

Я перечитал написанное мною вчера вечером и остолбенел. Я обратился в
"литератора"! Честное слово, можно подумать, что я схожу с ума.

Исследование г-на де ла Ривельри по поводу преступления советника
Сориньи действительно очень любопытно. Г-н де ла Ривельри научился прекрасно
восстанавливать физиономию Валлена в XVII столетии. Получается очень живая и
в то же время очень точная картина. Он весьма полно излагает ход процесса,
следствие, увещательные письма, аресты, вызванные им, - словом, весь
механизм судебной машины того времени. Рассказ о публичной казни Сориньи
великолепен; но в своих суждениях относительно происхождения преступления и
мотивов, толкнувших Сориньи совершить его, г-н де ла Ривельри обнаруживает
большую слабость и неуверенность. Создается такое впечатление, что почтенный
г-н де ла Ривельри страшится проникнуть в глубину этой обагренной кровью и
черной души. Наш ла Ривельри кажется не слишком смелым психологом. Он
наивен, честен, и тем не менее его считают замечательным следователем, очень
искусно разбирающимся в преступлении. Он распутал несколько достаточно
сложных дел, но я убежден, что удача его обусловлена простой случайностью, а
не проницательностью его ума. Вряд ли он обладает тою необходимою для
всякого настоящего уголовного судьи способностью, которая заключается в
уменье влезть "в шкуру убийцы", возможно более отожествиться с ним, -
словом, вряд ли он обладает этим наилучшим средством увидеть игру мотивов
убийцы и добраться до самых тайных побуждений, определивших его поступок.
Г-н де ла Ривельри не кажется мне одаренным в этом отношении. Любопытно было
бы увидеть его ведущим следствие. Как он брел бы ощупью, как сбивался бы,
какие промахи делал бы, с каким чистосердечием, с какою добросовестностью!

Я сказал как-то тетушке Шальтрэ об исследовании г-на де ла Ривельри;
она изъявила желание прочесть его. Возвращая мне книгу, она заметила мне,
что "на памяти людей" в П. никогда не было совершено ни одного преступления,
что укрепляет ее в мнении, что П.- город единственный, исключительный,
нравственность которого вне всяких сравнений, как она говорит. Констатировав
это, она произнесла похвальное слово в честь главных представителей местного
общества и закончила его панегириком г-ну де Блиньелю, так что я подумал
даже, не собирается ли тетушка вступить в законный брак с ним. Такого рода
старческие супружества можно иногда наблюдать в провинции...

Тетушка снова настаивала на исключительной добродетельности обитателей
П. Послушать ее, между ними никогда не могло бы произойти ничего, достойного
порицания. Подобные разговоры раздражают меня, и я возразил, что не нужно
слишком доверяться внешности, что П. - такой же город, как и все другие, что
обитатели его нисколько не лучше обитателей других городов, что все они
лицемеры, что нет никаких доказательств, что в П. не совершается
преступлений и злодеяний, - совершение их лишь бывает облечено тайною и
остается нераскрытым. Впрочем, эта безнаказанность, прибавил я, едва ли
может продолжаться вечно: рано или поздно какой-нибудь здоровый скандал
положит ей конец. Пока я говорил это, тетушка посматривала на меня с
недоверием, точно я как раз и был способен на предсказываемое мною
преступление.