"Вард Рейслинк. Ладан и слезы " - читать интересную книгу автора

Дальше виднелась еще одна дверь, затем множество окон и небольшой зал, со
стенами из нетесаных досок. Это был барак наподобие солдатского, здесь пахло
просмоленным деревом, как пахнет от телеграфных столбов.
- Ты хорошо спал, - сказала мне белая юфрау, и видно было, что она от
души рада, что я так хорошо спал.
Я с удивлением посмотрел на нее и ничего не ответил. Очевидно, ей
хотелось поговорить со мной, я был бы тоже не прочь, но только разговаривала
она со мной как-то странно, осторожно, словно хотела утаить от меня что-то,
но ей это плохо удавалось. Да, несомненно, она пыталась что-то скрыть от
меня, это я сразу почувствовал и оттого испытывал какую-то неловкость и
волнение.
- Болит еще твоя ножка? - спросила она.
Моя ножка и в самом деле продолжала болеть, и я кивнул головой. Очень
мне не нравится, когда говорят "ножка" вместо "нога". Белая юфрау сказала,
что это скоро пройдет. Правда, не сказала, когда пройдет и почему.
Вскоре она ушла, и я вздохнул с облегчением. Осторожно вытащил из-под
простыни больную ногу, ощупал ее. Она была до самого бедра замотана бинтом.
Я вспомнил, что нога у меня болела еще до той внезапно опустившейся ночи, до
той страшной темноты, о которой юфрау сказала, что мне все это приснилось.
Но ведь я помнил, что именно тогда на моей ноге повис тяжелый груз. Я стал с
трудом припоминать, как все было. До того, как меня ранило в ногу.
Я пристально вглядывался в просмоленный деревянный потолок и вдруг как
будто увидел все заново: папино лицо с разорванным ртом, кровавые струйки,
бежавшие у него из-под волос и из ушей... мамину одинокую туфлю. Неужели мне
все это привиделось во сне? Я словно видел сквозь балки потолка темное небо
и слышал, как зовут на помощь люди, которые оказались запертыми в этом
ужасном небе. А может, это был самый настоящий ад? Перед моим мысленным
взором проносились одна за другой страшные картины, но две из них неизменно
возвращались и снова стояли передо мной: изуродованное лицо папы и мамина
туфля. И снова, как тогда, меня охватил ужас. Я закрыл глаза и тихо
заплакал. Я теперь уже твердо знал, что все это мне не приснилось, потому и
нога у меня так мучительно болит, и случилось все это именно тогда, и
связано одно с другим.
Вошла белая юфрау. Осторожно взяла меня за руку.
- Что с тобой, детка?
Я спросил, где мои мама и папа, хотя и понимал, что это глупо. Ведь я
уже сам все знал, но не мог удержаться, чтобы не задать ей этот мучительный
вопрос. Я стал расспрашивать о них потому, что понял, что остался на свете
совсем один, а я еще никогда в своей жизни не оставался один и никак не мог
примириться с этой страшной мыслью, не дававшей мне уснуть. То, что смерть
настигает солдат, поражает чужих и незнакомых мужчин и женщин, казалось
естественным, но чтобы это могло случиться с моей мамой и с моим папой...
разве такое возможно?
Юфрау смотрела на меня очень серьезно и не выпускала моей руки.
- Война, голубчик ты мой, страшное дело. Ты, может быть, не совсем еще
это сознаешь, но со временем ее чудовищная суть станет понятна и тебе.
Война - это бездна, которая пожирает все живое, не щадит ни людей, ни
животных, ни их жилищ. Война никому не приносит ни счастья, ни здоровья,
только смерть и увечья, она оставляет после себя вдов и сирот. Ты, как я
вижу, умный и мужественный мальчик, и я уверена, что те испытания, которые