"Александр Рекемчук. Кавалеры меняют дам" - читать интересную книгу автора

- Сиди, я сейчас, - сказал Салтыкову, подвигая ему стакан и графин. -
На, попей водички.
Зашагал к двери.
Пересекая приемную, услышал за дверью музыку, поющий голос. Что за
чертовщина?
Войдя, увидел следующую картину, которую необходимо изобразить в
деталях, в укрупнении, замедленно и даже в стоп-кадрах, сменяющих друг
друга.
За массивным письменным столом сидел Владимир Николаевич Сурин,
генеральный директор "Мосфильма".
У стены, привалясь к ней, заложив ногу за ногу, стоял поэт Евгений
Долматовский, как всегда очень элегантный - в твидовом пиджаке, рубашке с
заграничным галстуком, как всегда значительный - погасшая трубка в кулаке,
вдохновенный взгляд, взлохмаченная прическа, - слушал музыку, написанную на
его слова.
А за роялем - в этом огромном, как съемочный павильон, кабинете был
бехштейновский рояль, - сидел композитор Оскар Фельцман, рубил аккомпанемент
в далеко отстоящих октавах, горло его было напряжено, лицо раскраснелось, он
пел во весь голос:
Товарищ песня, То-ва-рищ пес-ня!..
Я сразу понял, что тут происходит.
Тут происходило прямое нарушение субординации. Евгений Долматовский,
минуя главную редакцию, то есть меня, подсунул генеральному директору студии
свой киносценарий "Товарищ песня", и, чтобы как-то оправдать этот поступок,
привел с собою композитора, уже написавшего музыку к песенным текстам: мол,
пришли не к генеральному директору, а к профессиональному музыканту, который
в молодости играл на трубе.
Но мне сейчас было наплевать на это ущемление моих должностных
полномочий.
Я наклонился к Сурину и сказал вполголоса:
- Хрущева сняли.
Гендиректор не вздрогнул, не вскинулся, не поднял на меня взгляд, не
повел плечами и никак иначе внешне не отреагировал на мое сообщение. Он
продолжал слушать музыку, выгадывая драгоценные секунды для того, чтобы дать
безошибочный ответ на мои слова, - вот что значила многолетняя аппаратная
выучка, - и лишь потом сказал твердо:
- Этого следовало ожидать!
Но и после этих слов он продолжал сидеть, уткнув локти в стол и
обхватив ладонями крупную седую голову, глубоко задумавшись и, судя по
всему, напрочь отключившись от музыки.
Я пошел к двери, но Долматовский, углядев немую сцену, уже понял, что
произошло нечто важное, ухватил меня за рукав, остановил, спросил тихо:
- Что-то случилось?
- Да, - ответил я так же тихо. - Хруща сняли.
Долматовский, молча, опять привалился к стене, поднес ко рту погасшую
трубку и устремил задумчивый взгляд в окно, где, аккурат напротив, на
Воробьевке, в желтой и красной пестряди осенней листвы, виднелся особняк
бывшего первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР
Никиты Сергеевича Хрущева.
Теперь лишь один человек в этом просторном кабинете еще ничего не знал,