"Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса" - читать интересную книгу автора

Евангелиям. Это не биография вроде Светония и не легендарные вымыслы вроде
Филострата; это легендарные биографии. Я охотно сопоставил бы их с легендами
святых, с жизнеописаниями Плотина, Прокла, Исидора и другими творениями
этого же рода, в которых историческая правда и стремление дать образцы
добродетелей комбинируются в различных пропорциях. В них особенно
чувствуется неточность, составляющая одну из основных черт всякого народного
творчества. Представим себе, что лет пятнадцать-двадцать тому назад, три или
четыре старых солдата Империи взялись бы каждый по-своему написать жизнь
Наполеона по своим воспоминаниям. Ясно, что в их повествованиях оказались бы
многочисленные ошибки, сильные противоречия. Один из них поставил бы Баграм
раньше Маренго; другой, не колеблясь, описал бы, как Наполеон изгнал из
Тюльери правительство Робеспьера; третий пропустил бы экспедиции самой
высокой важности. Но, конечно, из таких наивных рассказов в результате
получилась бы одна в высокой степени правдивая вещь, это характер героя, то
впечатление, которое он производил на окружающих. И в этом смысле подобные
народные истории имели бы большее значение, нежели претенциозная официальная
история. То же самое можно сказать об Евангелиях. Обратив все свое внимание
исключительно на то, чтобы выставить превосходство своего учителя, его
чудеса, его проповеди, евангелисты обнаруживают полнейшее равнодушие ко
всему, что не относится к самому духу учения Иисуса. Разноречию относительно
времени, места, лиц они не придавали никакого значения; ибо насколько
каждому слову Иисуса они приписывали высшую степень вдохновения, настолько
же они были далеки от признания подобного вдохновения у редакторов. Эти
последние и сами смотрели на себя лишь как на простых переписчиков и
заботились только об одном: не пропустить ничего,

что им было известно[123].

Бесспорно, что к таким воспоминаниям должны были примешиваться отчасти
предвзятые идеи. Многие рассказы, у Луки в особенности, вымышлены, чтобы
резче выделить известные черты физиономии Иисуса. Самый его облик ежедневно
претерпевал изменения. Иисус был бы единственным в своем роде явлением в
истории, если бы при той роли, которую он играл, он не преобразился бы в
самое короткое время. Легенда Александра возникла прежде, чем пресеклось
поколение его полководцев, товарищей по оружию; легенда Св. Франциска
Ассизского возникла еще при его жизни. Быстрая метаморфоза сама собой
произошла в течение двадцати или тридцати лет, последовавших за смертью
Иисуса, и внесла в его биографию все признаки идеализированной легенды.
Смерть делает еще совершеннее самого совершенного человека; она уничтожает
все его недостатки в глазах тех, кто его любил. Сверх того, одновременно с
желанием изобразить его, хотели и возвеличить его. Много анекдотов было
придумано, только чтобы доказать, что в нем осуществились пророчества,
которые считались мессианскими. Но не отрицая важного значения этого приема,
не все им можно объяснить. Ни одно из иудейских сочинений той эпохи не дает
серии точно формулированных пророчеств, которые предстояло осуществить
Мессии. Многие из мессианских ссылок, открытых евангелистами, так
недоказательны, извращены, что нет основания думать, чтобы все это
соответствовало общепринятому учению. То рассуждали таким образом: "Мессия
должен совершить такое-то дело; так как Иисус есть Мессия, то Иисус,
следовательно, и совершил это дело". Или наоборот: "С Иисусом произошло