"Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса" - читать интересную книгу автора

Они были написаны в промежутке времени от 50 до 140 года геджиры. Составляя
историю иудейских школ в эпохи, предшествовавшую и непосредственно
следовавшую за возникновением христианства, никто не затруднится приписать
Гиллелю, Шанмаи, Гамалиилу принципы, которые им приписывают Мишча и Гемара,
несмотря на то, что эти обширные компиляции были редактированы много сот лет
спустя после этих учителей.

Что же касается тех читателей, которые, наоборот, думают, что история
заключается в воспроизведении без всяких толкований дошедших до нас
документов, я прошу их заметить, что в данном случае это непозволительно.
Четыре главные документа явно противоречат друг другу; сверх того, иногда их
исправляет Иосиф. Приходится выбирать. Если мы утверждаем, что известное
событие не могло произойти в одно и то же время двояким способом или
способом невозможным, то это не значит, что мы вносим в историю априорную
философию. Если историк обладает многими различными вариантами одного и того
же факта, если легковерие приплело ко всем этим вариантам баснословные
подробности, то из этого он не должен заключать, что самый факт ложен; в
подобном случае он должен быть осторожным, обсуждать тексты, прибегать к
наведению. Есть категория рассказов, по отношению к которым соблюдение этого
принципа особенно необходимо; это рассказы о сверхъестественном. Если мы
стараемся объяснить такие рассказы или свести их к легендам, это не значит,
что мы искажаем факты во имя теории; это значит исходить именно из
соблюдения фактов. Ни одно из чудес, которыми переполнены старые истории, не
происходило с научной обстановке. Ни разу еще не изменявший нам опыт учит
нас, что чудеса происходят только в эпохи и странах, где в них верят, при
людях, склонных в них верить. Никогда ни одного чуда не происходило в
собрании людей, умственно способных констатировать чудесный характер факта.
Но ни люди из народа, ни вообще публика в этом не компетентны. Для этого
потребуются большие предосторожности и долговременная привычка к научным
исследованиям. Разве мы не видели в наши дни, как публика становилась
жертвой грубых фокусов или ребяческих иллюзий? Чудесные факты,
засвидетельствованные целым населением небольших городов, благодаря строгому
следствию оказывались уголовным преступлением[125]. Но так как
доказано, что никакое чудо в наше время не выдерживает серьезного
расследования, то не остается ли заключить, что, вероятно, и чудеса прошлых
времен, происходившие на глазах толпы, точно так же оказались бы иллюзией,
если бы возможно было подробно разобрать их.

Следовательно, мы изгоняем чудо из истории не во имя той или другой
философии, а во имя постоянного опыта. Мы не говорим, что "чудо невозможно";
мы говорим, что "до сих пор не было констатировано ни одного чуда". Что мы
сделаем, если завтра выступит чудотворец с гарантиями, достаточно серьезными
для того, чтобы им заняться, и, предположим, заявит, что он может воскресить
мертвого? Мы составим комиссию из физиологов, физиков, химиков, из людей
опытных в исторической критике. Эта комиссия выберет труп, убедится в том,
что он действительно мертв, назначит зал, где будет произведен опыт,
установит все необходимые предосторожности, чтобы не оставалось никаких
сомнений. Если при таких условиях произойдет воскресение, то будет
установлена вероятность его, почти равная несомненности. Но так как
необходимое свойство опыта заключается в том, что он может быть повторяем,