"Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса" - читать интересную книгу автора

возмездии, которую распространяла Греция под видом учения о бессмертии души.
Иудея сосредоточила на своем национальном будущем всю силу любви и желаний.
Она считала, что ей дано божественное обетование в виде беспредельного
будущего, и так как начиная с IX века до Р. X. горькая действительность
выражалась постоянным усилением царства мира сего и грубо разрушала все
вожделения евреев, то они бросились в комбинации самых невозможных идей,
покушались на самые странные извороты. До Вавилонского пленения, когда
всякая будущность нации на земле была уничтожена отделением .северных
племен, родилась мечта о восстановлении дома Давида, о примирении между
обеими частями нации, о триумфе теократии и о победе культа Иеговы над всеми
идолопоклонническими культами. В эпоху пленения поэт, полный гармонии,
рисовал пышность будущего Иерусалима, обратившего в своих данников все
народы и самые отдаленные острова, такими нежными красками, что можно
подумать, будто луч света из глаз Иисуса проник в его душу через огромное
пространство шести веков[201].

Победы Кира, казалось, на некоторое время осуществили все, на что
надеялись евреи. Важные уненики Авесты и поклонники Иеговы возомнили себя
братьями. Персии удалось, изгнав многообразных "дэв" и превратив их в
демонов ("див"), извлечь нечто вроде монотеизма из древних арийских
фантазий, по существу своему натуралистических. Пророческий тон многих
поучений Ирана представлял много сходства с некоторыми сочинениями Осии и
Исайи. При Ахеменидах[202]. Израиль успокоился, а при Ксерксе
(Ассур), говорят, стал даже страшить самих иранцев. Но торжествующее и
подчас грубое вступление греческой и римской цивилизации в Азию снова
повергло его в мечтания. Теперь, более чем когда-либо, он стал призывать
Мессию как судию и мстителя народов. Он чувствовал потребность в полном
обновлении, в перевороте, который всколыхнул бы землю сверху до низу; лишь в
этом он нашел бы удовлетворения неутолимого чувства мести, возбуждаемого в
нем сознанием своего превосходства и картиной своих унижении.

Если бы Израиль обладал так называемой спиритуалистической доктриной,
которая делит человека на две части, на тело и душу, и считает совершенно
естественным, что душа продолжает жить в то время, как тело истлевает, то
для такого приступа гнева, энергического протеста не было бы ни почвы, ни
оснований. Но такое учение, вышедшее из греческой философии, не
согласовалось с традициями еврейской мысли. В древних еврейских книгах нет и
следа воздаяний и кар в будущей жизни. Пока существовала идея солидарности
племени, естественно было не думать о строгом воздаянии каждому по его
заслугам. Тем хуже для благочестивого человека, если он попал в эпоху
нечестия; наравне со всеми другими ему придется подвергнуться общественным
бедствиям как результатам общего нечестия. Это учение, завещанное мудрецами
школы патриархов, ежедневно встречалось с непримиримыми противоречиями. Оно
было сильно поколеблено еще во времена Иова; три старца, Фемаитянин,
Наамитянин, Савхеянин, исповедовавшие его, были людьми отсталыми, и молодой
Елиуй, вмешавшийся в разговор, в возникшем при этом споре с первых же слов
своих осмеливается высказать мысль, по существу своему революционную: "Не
многолетние мудры, не старики разумеют правду"[203]. При всех
осложнениях, которые вторглись в мир со времени Александра, принцип этих
старцев и Моисеева закона стал еще менее терпим[204]. Никогда еще