"Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса" - читать интересную книгу автора

быть может, и суетного. Лишенный чувства эгоизма, этого источника наших
печалей, побуждающего нас настойчиво отыскивать для добродетели загробные
интересы, Иисус думал только о своем деле, о своем народе, о человечестве.
Эти горы, море, лазурное небо, эти высокие равнины на горизонте для него
были не меланхолическим видением души, вопрошающей природу о своей судьбе,
но определенным символом, просвечивающей тенью невидимого мира и нового
неба.

Он никогда не придавал большого значения политическим событиям своего
времени, а быть может, был о них и плохо осведомлен. Династия Иродов жила в
мире настолько для него чуждом, что, без сомнения, он знал о ней лишь
понаслышке. Ирод Великий умер в самый год его рождения, оставив о себе
неизгладимые воспоминания, монументы, которые предназначались для того,
чтобы принудить даже самое неблагосклонное к нему потомство поставить его
имя рядом с Соломоном, и которые тем не менее остались незаконченными, так
как их невозможно было окончить. Этот тщеславный светский человек,
запутавшийся в лабиринте религиозных распрей, лукавый Идумея-нин, обладал
всеми преимуществами, какие дает человеку среди страстных фанатиков полное
хладнокровие и разум, при полной безнравственности. Но его мысль о светском
царстве Израиля, если бы даже она не была анахронизмом при том состоянии
мира, при котором он ее задумал, несомненно, потерпела бы крушение, как и
аналогичный проект Соломона, ввиду препятствий со стороны самого характера
нации. Три его сына были не более, как римскими наместниками, подобными
индийским раджам под английским владычеством. Антипатр или Антипа, тетрарх
Галилеи и Переи, подданным которого и был Иисус, во всю свою жизнь был
ничтожеством и ленивцем[216], любимцем и поклонником
Тиверия[217], слишком часто подпадавшим под дурное влияние своей
второй жены Иродиады[218]. Филипп, тетрарх Гавлонитиды и Васана,
во владениях которого Иисус часто странствовал, был гораздо лучшим
правителем[219]. Что касается Архелая, этнарха Иерусалима, то
Иисус не мог его знать. Ему было около 10 лет, когда Август
сместил[220] этого слабого и бесхарактерного, а иногда свирепого
человека. Таким образом, для Иерусалима исчезли последние признаки
независимого правительства. Иудея была присоединена к Самарии и Идумее и
образовала нечто вроде придатка к провинции Сирии, в которой императорским
легатом был сенатор Публи-й Сульпиций Квири-ний, весьма известный
консуларий[221]. Целая серия римских прокураторов, подчиненных в
более важных вопросах императорскому легату Сирии,- Колоний, Марк Амбивий,
Анний Руф, Валерий Грат и, наконец (с 26 г. нашей эры), Понтий Пилат -
следовали один за другим[222], причем все они неустанно были
заняты тушением вулкана, который производил извержения под их ногами.

Действительно, беспрерывные восстания, возбуждаемые ревнителями
Моисеева закона, все это время не переставая потрясали
Иерусалим[223]. Мятежники были обречены на неизбежную смерть, но
когда дело касалось незыблемости Закона, смерть представлялась желанной.
Фанатики, дошедшие до той степени экзальтации, при которой жизнь теряет
всякую ценность, делали непрерывные попытки сбросить римских орлов,
разрушить произведения искусства, воздни гнутые Иродом и нс всегда
согласовавшиеся с правилами Моисеева закона[224], взбунтоваться