"Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса" - читать интересную книгу автора

Каков был ход развития мысли Иисуса в этот темный период его жизни? С
какими умозрениями он выступил впервые на путь пророка? Это неизвестно, так
как история его дошла до нас в виде отрывочных повествований без точной
хронологии. Но ход развития живых существ всюду один и тот же, и, без
сомнения, рост столь сильной натуры, какой был Иисус, строго следовал
законам эволюции. Высокое познание Божества, которым он был обязан никак не
иудаизму и которое, по-видимому, было сущностью его великой души, было до
некоторой степени главной основой его существа. В этой области более всего
приходится отрешаться от свойственных нам идей и от тех анализов, над
которыми мелкие умы истощают свои силы. Для того, чтобы ясно понять особый
оттенок благочестия Иисуса, нужно отрешиться от всего, что стоит между
Евангелием и нами. Деизм и пантеизм сделались двумя полюсами богословия.
Жалкие умозрения схоластики, сухость мысли Декарта, глубокая нерелигиозность
XVIII века, умалив Бога, ограничив его до известной степени, исключив из
понятия о Боге все, что не есть Бог, заглушили в современном рационализме
всякое плодотворное чувство Божества. В самом деле, если Бог есть
определенное существо вне нас, то человек, воображающий, будто он состоит в
особых сношениях с Богом, не более как "духовидец", а так как физика и
физиология удостоверяют, что всякое сверхъестественное видение есть иллюзия,
то мало-мальски последовательный деист должен признать невозможность понять
великие верования прошлого. С другой стороны, пантеист, отрицая
индивидуальность Божества, настолько далек от Бога живого древних религий,
насколько это возможно. Были ли деистами или пантеистами в некоторые моменты
своей подвижнической жизни люди, достигавшие высшего понимания Бога,-
Сакья-Муни, Платон, Св. Павел, Св. Франциск Ассизский, Св. Августин? Такого
вопроса нельзя и ставить. Всякие физические и метафизические доказательства
бытия Бога встретили бы со стороны этих великих людей полнейшее равнодушие.
Они ощущали Божество в самих себе. И в первых рядах этой великой семьи
истинных сынов Божиих надо поставить Иисуса. У Иисуса не было видении; Бог
не говорил с ним, как с существом, стоящим вне его; Бог жил в нем; он
чувствовал его в себе и брал из своего сердца то, что оно ему говорило об
его Отце. Он жил на лоне Бога, находясь с ним в постоянном общении; он не
видел его, но слышал, не нуждаясь ни в громе, ни в пылающей купине, как
Моисей, ни в знаменательной буре, как Иов, ни в оракуле, как древние греки,
ни в домашнем гении, как Сократ, ни в ангеле Гаврииле, как Магомет. Здесь ни
при чем такие фантазии и галлюцинации, какие были у Св. Терезы. Объяснение
"суфи", возвещающего, что он равен Богу, тоже явление иного порядка. Иисус
ни разу не выражал святотатственной мысли, будто он равен Богу. Иисус
думает, что он находится в прямых сношениях с Богом, верит, что он Сын
Божий. Высшее познание Бога, какое только было у человечества, это то,
которое имел Иисус.

С другой стороны, понятно, что исходя из такого душевного настроения,
Иисус не мог сделаться умозрительным философом вроде Сакья-Муни. Евангелие
стоит далеко от схоластического богословия[261]. Умозрения
греческих учителей о божественной сущности проистекают из совсем другого
духа. Все богословие Иисуса в том, что Бог познается непосредственным Отцом.
И это было у него не теоретическим принципом, не учением, более или менее
доказанным, которое он старался внушить другим. Он не приводил своим
ученикам никаких доводов рассудка[262], не требовал от них