"Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса" - читать интересную книгу автора

некоторому сильному движению. Нет сомнения, что он в высшей степени
увлекался мессианской надеждой. "Покайтесь, ибо приблизилось Царство
Небесное"[350]. Он предсказывал "великий будущий гнев", то есть
предстоящие ужасные катастрофы[351], говорил, что "уже и секира
при корне дерева, лежит" и что скоро дерево будет брошено в огонь. Он
изображал Мессию с лопатой в руке, собирающим пшеницу свою в житницу и
сжигающим солому. Покаяние, символом которого было крещение, милостыня,
исправление нравов[352] и были для Иоанна главными средствами
подготовиться к предстоящим событиям. В точности неизвестно, на какой именно
день он ожидал эти события. Верно только то, что он с большой энергией
проповедовал против тех же противников, которых впоследствии обличал также и
Иисус, против богатых, священников, фарисеев, книжников, словом, против
официального иудаизма; верно также и то, что, подобно Иисусу, он был принят,
главным образом, презираемыми классами населения[353]. Звание
сына Авраамова он не ставил ни во что и говорил, что Бог мог бы наделать
сынов Авраамовых из придорожных камней[354]. По-видимому, у него
не было даже в зародыше великой идеи, которая доставила торжество Иисусу,
идеи чистой религии; и в то же время он оказал огромную услугу именно этой
идее, заменив узаконенные церемонии, для совершения которых требовалось
участие священников, частным обычаем, подобно тому, как средневековые
флагеланты были предшественниками Реформации, так как они отняли у
официального духовенства монополию совершения таинств и отпущения грехов.
Общий тон его проповедей был строг и суров. По-видимому, он употреблял
против своих противников самые резкие выражения[355]. Это были
сплошные и притом грубые ругательства. Весьма вероятно, что он не чуждался
политики. Иосиф, близко стоявший к нему через своего учителя Бану, делает на
это прозрачные намеки[356] и то же самое заставляет предполагать
катастрофа, пресекшая его жизнь. Ученики его также вели очень строгий образ
жизни[357], часто постились, принимали печальный и озабоченный
вид. По временам в школе поднимался вопрос об общности имущества и о том,
что богатые должны разделять между всеми все, что у них
есть[358]. Бедный уже оказывается в роли того, кто в первой линии
должен воспользоваться Царством Божиим.

Хотя ареной деятельности Крестителя была Иудея, слава его быстро
распространилась по Галилее и достигла до Иисуса, который своими первыми
проповедями уже образовал возле себя небольшой круг слушателей. Пользуясь
сравнительно еще небольшим авторитетом и, без сомнения, также под влиянием
естественного желания увидеть учителя, учение которого имело столько точек
соприкосновения с его идеями, Иисус покинул Галилею и отправился вместе с
своей небольшой школой к Иоанну[359]. Эти вновь пришедшие
крестились у него, как и все остальные. Иоанн очень хорошо принял этих
отроившихся галилейских учеников и не видел ничего худого в том, чтобы они
отличались и впредь от его учеников. Оба учителя были люди молодые; у них
было много общих идеи; они полюбили друг друга и соперничали перед публикой
взаимными любезностями. С первого взгляда такое отношение Иоанна
представляется удивительным, и многие склонны подвергать этот факт сомнению.
Смирение никогда нс составляло отличительной черты сильных духом иудеев.
Казалось бы, что такой резкий человек, нечто вроде постоянно раздраженного
Ламменэ, должен был прийти в ужасное бешенство и не потерпеть ни