"Рут Ренделл. Древо скорбных рук" - читать интересную книгу автора

Только сюда, в эту комнату, не допускался Джеймс, чтобы он ненароком не
принялся рыться в книгах и отрывать бумажные обложки.
И сейчас, по возвращении из аэропорта, Бенет поспешила запереть дверь
кабинета на ключ. Но Джеймс повел себя не совсем так, как от него ожидалось.
Он не набросился на книжки и не занялся новой игрушкой, от которой до
поездки был в восторге. У ксилофона клавиши представляли все семь цветов
радуги, а добавочная восьмая сияла, как золото. Вместо этого Джеймс тихонько
взобрался на плетеный стульчик и сидел там молча, засунув в рот пальчик. У
малыша опять потекло из носа, а когда Бенет взяла сына на руки, то услышала
хрипы у него в груди.
Это было не просто тяжелое дыхание. Хрипы доносились откуда-то из
глубины хрупкого детского тельца. В кухне, расположенной в цокольном этаже,
было уютно и тепло, сюда заглядывало солнце, поблескивая на новеньких
дубовых панелях, радостно светился красный флорентийский ковер, которым
Бенет покрыла пол, чтобы Джеймс мог на нем играть, но вот сам мальчик внушал
тревогу.
Мопса, разложив свои пожитки на кровати в комнате, подготовленной для
нее дочерью, незамедлительно спустилась вниз и бодро заявила:
- Теперь я предлагаю нам всем отправиться куда-нибудь перекусить.
- Я думаю, что Джеймса больше не следует вывозить из дома, - возразила
Бенет. - Ему что-то нездоровится. Мы можем поесть здесь. У меня есть все,
чтобы приготовить ланч.
Мопса недовольно скривилась.
- По-моему, на улице совсем не холодно, даже для такой почти коренной
испанки, как я. - Она рассмеялась, и в смехе ее слышался металл, как будто
ударяли по самой толстой клавише ксилофона. - Ты, должно быть, уж чересчур
заботливая мать.
Бенет промолчала. Она сама удивлялась тому, какое важное место занял в
ее жизни ребенок. Все ее мысли и тревоги обращены были только к нему.
Конечно, иначе и быть не могло. Ведь она сознательно, будучи незамужней
женщиной, взяла на себя обязанности обоих родителей и поклялась, что всеми
силами обеспечит сыну счастливое детство, любовь и заботу, что он ни в чем
не будет испытывать недостатка и никогда не почувствует себя ущемленным.
Но предугадать, какая тяжесть ляжет на ее плечи с самого момента его
рождения, как она будет привязана к нему накрепко бесчисленными нитями, все
равно было невозможно.
Бенет готовила и накрывала на стол - суп, хлеб из непросеянной муки,
паштет из утки и салат для себя и Мопсы, яичницу, гренки и шоколадное
мороженое для Джеймса. В ожидании ланча Мопса устроилась в ярком солнечном
пятне на широком подоконнике, откуда был виден небольшой цветник и
декоративная горка из камней. Она углубилась в чтение газеты, прихваченной с
собой из самолета, и даже не сделала попытки усадить мальчика к себе на
колени.
Бенет не выдала своего разочарования подобным поведением матери, даже
убедила себя, что ей это безразлично. Ее больше встревожило, что любимые
блюда Джеймса остались почти нетронутыми.
- Ему надо хорошенько выспаться, - сказала Мопса. - Он устал, оттого и
капризничает.
"Вероятно, она права", - подумала Бенет, хотя была уверена, что
бабушкин совет продиктован скорее желанием избавиться от присутствия внука,