"Роберт Рэнкин. Мир в табакерке, или Чтиво с убийством " - читать интересную книгу автора

этого века. И любого другого, впрочем.
Однако (и это очень весомое "однако") каждый из тех, кто занимается
балаганным делом, мечтает о том, что когда-нибудь ему попадется нечто
ПОТРЯСАЮЩЕЕ. Нечто настолько экзотичное, настолько великолепное, что толпы
зрителей, которые будут ломиться на представление, превзойдут все когда-либо
имевшиеся ожидания. В этом смысле Барнуму и его цирку, безусловно, повезло
-- нашелся генерал Том Там, Мальчик-с-пальчик, но для большинства из нас
этот поиск все еще не закончен.
- А эти конфетки неплохи, - сказал Норман. - Вкус какой-то...
мясистый, я бы сказал.
- Заткнись! - Т.С. Давстон ткнул Нормана локтем. - Продолжайте,
пожалуйста, дядюшка.
- Спасибо, Берти. Итак, как я уже сказал, мы ищем и продолжаем искать.
Впустую, большей частью. Возможно, это и к лучшему. Возможно, лучше
продолжать искать, чем действительно найти.
- Как это? - спросил Т.С. Давстон. - Если тебе чего-то хочется --
лучше, чтобы это у тебя было, чем чтобы этого у тебя не было.
- Возможно, ты прав, но мне не удалось в этом убедиться. Более того --
совсем наоборот. Видишь ли, я нашел то, что искал, и понял, что лучше бы мне
было этого не находить.
Старик помолчал, вытащил табакерку и засунул в ноздри понюшку "Крофорд
Империал".
- Я ездил со своим балаганом по Индии, - продолжил он, - где
надеялся разыскать факира, который знает секрет легендарного фокуса с
веревкой. Но мне встретилось кое-что еще более удивительное. Кое-что, чего я
желал больше, чем все, чего я когда-либо желал. Я сказал - кое-что?
Нет,
кое-кто. Она была танцовщицей в храме, настолько прекрасной, настолько
совершенной, что отнимала все твое сердце. Она двигалась столь грациозно,
что хотелось плакать, глядя на нее, а когда она пела, казалось, что ты
слышишь ангела.
Я сразу понял, что если мне удастся склонить это прекрасное создание к
тому, чтобы поехать со мной и выступать в моем представлении, мое будущее
будет обеспечено. Мужчины на Западе будут падать к ее ногам. Она станет моей
славой - и моим состоянием.
- Ну и как, стала? - спросил Норман.
- Сейчас схлопочешь, - сказал Т.С. Давстон.
- Славой? - сказал профессор. - Скорее позором. Я разыскал опекунов
этой девушки. Жители деревни не горели желанием говорить со мной, но я
напоил нескольких, и они указали, в которой из хижин я смогу их найти.
Впрочем, вряд ли можно было назвать это грязное, покосившееся жилище из
тростника и глины хижиной. Я постучал и вошел, и увидел древнего старца,
который курил кальян. Это ископаемое не говорило по-английски, так что я вел
разговор на его родном языке. Я говорю более, чем на сорока языках, и мне
удалось добиться того, чтобы он меня понял.
Я сообщил ему, что я - посол королевы Виктории, императрицы индийской,
желавшей познакомиться с прекрасной танцовщицей, о которой она столь много
слышала.
- Вы ему наврали, - сказал Норман.
- Да, Норман, я солгал. Я сказал, что королева английская желает