"Джон Рэтклиф. Роковой бриллиант дома Романовых (Курьер царицы) " - читать интересную книгу автора

покрывала. Он залез в шкаф и смертельно усталый растянулся на полу.
Его охватила волна глубокой меланхолии. Стреляющая боль в мозгу
ослабела. Ему казалось, что он чувствует руку матери. Любимая, горячо
любимая мать! Все его мысли стремились к ней. Чувствовала ли она это?
Усталость, с которой он не в силах был бороться, окончательно лишила его
сознания. Сквозь полуоткрытые дверцы шкафа он видел голубое небо за окном,
видел белые снежинки. Но небо вовсе не было синим. Это был потолок в этой
таинственной комнате, в которой со всех сторон подстерегало одуряющее
дыхание этой женщины. Потом Бренкен потерял сознание.
Он никогда не мог установить, как долго он лежал. Но вдруг его
разбудили. Его подбросило в воздух. Казалось, что земля разверзлась. Пол, на
котором лежал Бренкен, зашатался и стал качаться, как палуба корабля.
Бренкен думал, что погиб. "Землетрясение... - мелькнуло в его мозгу. Но уже
в следующую минуту его обострившийся солдатский слух узнал, что это было
последствием взрыва. Взрыв повторился. С треском, грохотом, в сопровождении
тысячеголосого воя, рухнул старый крепкий барский дом. Осколки, куски
штукатурки полетели в окна этой пристройки. Еще долго раздавался хор
человеческих воющих голосов. С сильно бьющимся сердцем Бренкен понял, что
старая часть здания взлетела на воздух. Несчастные, которые этой ночью
безумствовали в ожидании неизбежной судьбы, в буквальном смысле слова
танцевали на вулкане. Не прошло и минуты, как обрушившиеся стены старого
особняка похоронили под своими развалинами сотни видных слуг старой
монархии, которые умирали с ругательствами, проклятиями и последними
молитвами на устах. Они умирали, эти видные сановники уже умершей империи, и
с ними заодно расставались с своей молодой жизнью прекраснейшие женщины
Петрограда.
"Кто это сделал? Кто подложил динамит? Это не может быть делом
несчастья или случайности", - думал Бренкен, все еще не придя в себя и с
затаенным дыханием прислушивался к крикам и звукам сигнальных рожков. Вдруг
он услышал поспешные женские шаги.
Лу де Ли, затаив дыхание, с раскрасневшимся лицом и дико блуждающими
глазами стоит посреди комнаты. Бриллиант царицы горит у нее на лбу. На
момент она остановилась без движения и прислушалась. Потом раздался дикий
смех. Смех ненависти и торжества. Одним движением она сорвала с себя паутину
шелкового платья и застыла голая, подставив розовое тело холоду,
проникающему сквозь разбитые оконные стекла. Ее длинные стройные ноги одеты
в телесно-розового цвета чулки и в вышитые драгоценные туфли. Она голая,
совершенно голая, одуряюще голая перед немым зрителем, который еще никогда в
жизни не видал такой красоты, совершенства и дикости в женском теле. Вся
комната полна горячей наготой. Голубой свет окутывает тело, как сном или
туманом. И с диким криком Лу де Ли бросается на огромную кровать,
подбрасывает свои туфельки до потолка и покрывается тяжелым ярко-красным
одеялом.
Потом все становится тихо. Там, снаружи, на улицах, бушует жизнь.
Борется яростно, упорно, отчаянно с уничтожением. Но здесь дышит женщина.
Женщина, освободившаяся от всего человеческого, таинственной связью поднятая
до сатанинского величия, дышит медленно, ровно и глубоко.
Долго. Наконец, Бренкен подымается. Ощупью вылезает из шкафа. С тихими
рыданиями рвутся шелковые платья, о которые он пытается опереться. Пол все
еще качается под ним. Он беззвучно направляется к постели. Луна, бледная,