"Герберт Розендорфер. Великие перемены " - читать интересную книгу автора

себя и вскоре действительно заснул.

Следующий день был снова пасмурным. Весенний праздник закончился,
весна, как мне показалось, была еще дальше, чем день назад. Я проснулся от
пинка, получив его в ту часть тела, которую образованные люди из скромности
без нужды не называют. Одновременно я услышал крик.
Пинок мне дала одна большеносая, которая устав, как и все они, после
весеннего праздника, и пребывая в дурном расположении духа, наткнулась на
меня. Заранее предупреждаю: я лишь позже удостоился узнать, кем она была.
Она была, только не смейся, цирюльницей! Я же, ничего не подозревая, более
того - совершенно беспечно на ступенях перед цирюльней, заснул и во сне
прислонился к двери цирюльни. Большеносая рассердилась - не совсем
безосновательно - и пнула меня ногой, полагая, что я один из перепившихся
большеносых. Я упал на бок, тут она увидела мою косу, сразу, будучи
цирюльницей поняла, что она настоящая, и радостно вскрикнула.
Следует добавить - а это я узнал в течение вечерних и ночных бесед в
том самом задымленном помещении - что здесь считается общепринятым
переодеваться к весеннему празднику. Большеносая цирюльница, довольно
толстая, хотя и не очень старая дама, конечно думала, что я ряженый, и очень
удивилась моей настоящей косе. Я быстро поднялся на ноги, собрал свои
немногочисленные пожитки и хотел было отбыть. Но она задержала меня и
спросила, можно ли потрогать косу. Я, сказала она, хотя и занимаюсь волосами
профессионально, никогда не видела такую прекрасную длинную косу, тем более
у мужчины. Итак, она попросила разрешения потрогать косу, что я - хотя и
неохотно - ей все же позволил. Она исторгла из себя одобрительные хрюкающие
звуки, затем спросила: "Как вам удалось прицепить ее?"
"Она сама приросла" - ответил я. Цирюльница оцепенела, потом, придя в
себя, открыла дверь в свою лавку.
Большеносые открывают двери с помощью маленьких металлических
предметов, которыми они проделывают, как фокусники, загадочные трюки: так я
думал первоначально. Позже - еще во время своего первого путешествия, я тоже
овладел этим искусством. Прости мне это отступление; тебе, наверное, не
терпится узнать, что случилось дальше с этой толстой цирюльницей, у которой,
кстати, были поразительно большие ноги. Но поскольку я хочу описать
странности большеносых с возможной полнотой, мне придется допускать подобные
отступления. Итак: двери большеносых. Каждый большеносый убежден - и не без
основания - что все остальные - вредоносные паразиты. Паразиты обычно
избегают себе подобных и не вредят друг другу до тех пор, пока не
размножатся в чрезмерном количестве. Крысы в подвале, из которого они не
могут выбраться, бурно плодятся до тех пор, пока не начинают в конце концов
поедать друг друга. В известной мере это относится и к большеносым: по
причине их невероятного количества, они, в общем и целом, превращаются в
пожирающих друг друга паразитов. Я говорю это в переносном смысле. Нет, они
не едят друг друга, пока еще не едят, хотя в определенных частях мира
большеносых уже почти дошло и до этого. Пока что они только обкрадывают друг
друга. Штрафы уже не помогают. Никто больше не уверен в своей собственности.
Украсть - считается все равно, что "найти". Все, что не наглухо заклепано,
не крепко-накрепко приделано, в самое короткое время будет "найдено". (То,
что самые могущественные и богатейшие из большеносых имеют дело с
"находками" иного рода, это другой вопрос, к нему я еще вернусь.) Таким