"Николай Андреевич Римский-Корсаков. Летопись моей музыкальной жизни " - читать интересную книгу автора

аккорда или выдумав короткую фразу, автор старался дать себе отчет: хорошо
ли он поступил и нет ли в этих зачатках чего-либо постыдного! На первый
взгляд, подобное отношение к искусству кажется несовместимым с блестящим
импровизаторским талантом Балакирева. И действительно, в этом есть
загадочное противоречие. Балакирев, всякую минуту готовый фантазировать с
величайшим вкусом на свою или чужую тему, Балакирев, моментально
схватывавший недостатки в чужих сочинениях и на деле готовый показать, как
следует исправить то или другое, как надо продолжать такой-то подход или как
можно избежать пошлого оборота, лучше гармонизировать фразу, расположить
аккорд и т.п., Балакирев, композиторский талант которого ослепительно
блестел для всякого, входившего с ним в соприкосновение. - этот Балакирев
сочинял чрезвычайно медленно и обдуманно. В ту пору (а ему было около 24-25
лет) у него было несколько превосходных романсов, испанская и русская
увертюры и музыка к "Королю Лиру". Не много, но, тем не менее, это было
самое плодовитое его время. Плодовитость его уменьшалась с годами. Впрочем,
об этом после.
Очевидно, в то время я не мог сделать тех наблюдений, результатом
которых явились предыдущие строки. Сказанное в этих строках выяснилось для
меня только впоследствии; да в те времена в самом Балакиреве его самокритика
и способ обхождения с
учениками и друзьями по искусству еще не приняли той ясной
^осязательной формы, которая явилась позже и которую можно было наблюдать
начиная с 1865 года, когда на сцену, кроме меня, явились и другие
музыкальные птенцы. Таким образом, в характеристике Балакирева я забежал
вперед, но, тем не менее, эта характеристика моя далеко не полна, и я
постараюсь ^ дополнить ее в течение моих воспомина-; ний, несколько раз
возвращаясь к этой загадочной, противоречивой и обаятельной личности.
Войдя в кружок Балакирева, я оказался поступившим как бы на смену
выбывшего А.Гуссаковского. Гуссаковский был молодой человек, только что
окончивший университет (по специальности химик), уехавший в то время надолго
за границу. Это был сильный композиторский талант, любимец Балакирева, но,
по рассказам его и Кюи, странная, сумасбродная и болезненная натура.
Сочинения его - фортепианные вещи - были большею частью не окончены:
множество скерцо без трио, сонатное allegro, отрывки из музыки к Фаусту и
законченное симфоническое allegro Es-dur,: инструментованное Балакиревым.
Все это была прекрасная музыка бетховенско-шуманов- ского стиля. Балакирев
руководил его сочинением, но ничего законченного не выходило. Гуссаковский
перебрасывался от одного сочинения к другому, и талантливые наброски иногда
оставались даже незаписанными, а лишь помнились Балакиревым наизусть.
Со мною сладить Балакиреву не представляло труда; обвороженный им, я с
величайшей готовностью переделывал по его указанию сочиняемые мною части
симфонии и приводил их к концу, пользуясь его советами и импровизациями.
Балакирев смотрел на меня как на симфониста по специальности, признавая,
напротив, за Кюи склонность к опере, он, до известной степени, давал ему
свободу в творчестве, 1 снисходительно относясь ко многим моментам, не
соответствовавшим его личному вкусу. Оберовская жилка в музыке Кюи
оправдывалась его полуфранцузским происхождением, и на нее смотрелось сквозь
пальцы. Кюи не подавал надежды быть хорошим оркестратором, и Балакирев с
готовностью инструментовал за него некоторые его вещи, например увертюру
"Кавказского пленника". В ту пору эта опера была уже готова, и писался или,