"Александра Риплей. Возвращение в Чарлстон" - читать интересную книгу автора

- Маргарет пугает только то, что ей придется слегка пошевелиться. Она
слишком большая лентяйка, чтобы распоряжаться хозяйством в зимнем доме.
Здесь к ее услугам шесть черномазых, а мне никак не добиться ни приличной
еды вовремя, ни чистой рубашки. Не понимаю, что она целыми днями делает.
Правы были оба, и Энсон, и Стюарт. Маргарет не могла думать о переезде
по двум причинам. Воспоминания, связанные с зимним домом, вызывали у нее
суеверный ужас, и, кроме того, она действительно не могла преодолеть
трудностей, связанных с ведением такого большого хозяйства. Даже с куда
более простой жизнью в лесном доме она не справлялась.
Все заботы всегда брала на себя сперва ее мать, потом Генриетта.
Маргарет просто не знала, что нужно делать, чтобы хозяйство двигалось по
накатанным рельсам; а если и понимала порой, что именно нужно сделать, то не
знала, как за это взяться.
Ее мать и свекровь умерли почти одновременно, и научить ее было некому.
Она чувствовала себя ребенком, потерянным и беспомощным.
Она искала поддержки у Стюарта, но не встретила отклика: Стюарт был
слишком оглушен смертью матери. И теперь в отношениях с женой он хотел
черпать силу и уверенность в том, что жизнь снова пойдет так, как он привык,
что любящая женщина будет по-прежнему окружать его теплом, угадывая все его
нужды и желания. Его запросы, и высказанные, и невысказанные, лишь внушали
Маргарет новые страхи.
Тогда в поисках поддержки и материнской опеки, в которой она так
отчаянно нуждалась, Маргарет обратилась к Занзи. Занзи обнимала Маргарет
своими могучими руками, звала ее "мое дитятко", поощряла ее привычку плакать
по любому поводу и возвела стену между Маргарет и всеми домашними.
Сама же Занзи стала домашним тираном. С момента ее появления в Барони
на нее смотрели как на чужую. Прислуга Трэддов скрытничала и держалась на
расстоянии. И теперь Занзи брала реванш. Она самовольно заняла место
Маргарет, она сыпала приказами, замечаниями, упреками и угрозами.
А слуги отвечали ей саботажем. Обед всегда запаздывал, мясо подгорало,
на рваном белье виднелись подпалины от утюга. Под кроватями собиралась пыль,
в углах висела паутина, серебро и медь потускнели, некошеная лужайка перед
домом заросла сорняками. Это была война. Необъявленная, не признаваемая
вслух и по-настоящему разрушительная. Сам воздух в доме, пропитанном
враждой, казался отравленным.
Эта атмосфера подействовала даже на Энсона. Неизменно молчаливый и
держащийся в тени, Энсон всегда снизу вверх смотрел на Стюарта, восхищаясь
его головокружительной смелостью и дерзким обаянием. Он был готов смиренно
довольствоваться тем, что делал за Стюарта всю работу в имении, стараясь,
чтобы наследство брата не уменьшалось и не падало в цене. Энсон находил, что
это логично. Стюарт был слишком живым и слишком темпераментным для
повседневных, продолжительных, рутинных сельскохозяйственных работ. Если уж
кто-то и должен этим заниматься, то, конечно, он, Энсон. Любимая девушка в
качестве жены брата - это зрелище причиняло Энсону нестерпимую боль, и
когда-то он пытался бежать из Барони, чтобы от нее спастись, но попытка
кончилась неудачей. И он примирился с собой. За те два с половиной года, что
Маргарет и Стюарт были женаты, Энсон научился жить с болью в душе; время
сделало ее не такой острой, хотя Маргарет он любил еще сильнее, чем прежде.
Всю свою энергию, весь накал бушевавших в его душе страстей он вложил в
работу и обрел душевный покой, с головой уйдя в медленную смену времен года,