"Том Роббинс. Свирепые калеки" - читать интересную книгу автора

Тут же ему вспомнилась некая актриса, его давняя знакомая, которая,
чтобы приучить дрессированного терьерчика ходить за ней по пятам во время
съемок, вынуждена была прикрепить к подошвам туфель на "шпильках" обрезки
сырой телячьей печенки.
А при мысли о терьерчике, что как завороженный следует за "мясными"
туфельками, ему вспомнился старый облысевший попугай, ковыляющий за хозяйкой
в предместье Лимы, - и на какое-то мгновение Свиттерс вновь перенесся в
Перу. Уж так устроен разум.
Да-да, именно так разум и устроен: человеческий мозг генетически
предрасположен к организованности, однако ж, если его жестко не
контролировать, станет увязывать один образный фрагмент с другим под
ничтожнейшим из предлогов и в самой что ни на есть свободной манере:
ассоциативное творчество вне логики или хронологической последовательности
словно бы доставляет ему некое органическое удовольствие.
И похоже, что это повествование было неумышленно начато отчасти в
подражание работе мозга. Четыре сцены происходят в четырех различных местах,
в четыре момента времени, отделенные друг от друга месяцами и годами. И хотя
хронологический порядок все же соблюден и связующий элемент наличествует
(Свиттерс), хотя мотивация не имеет ничего общего с приемом "поток
сознания", благодаря которому "Поминки по Финнегану" - одновременно самая
реалистичная и самая нечитаемая из когда-либо написанных книг (нечитаемая
именно в силу ее реалистичности), все же, увы, все вышеизложенное - пожалуй,
не совсем то, что приличествует полноценному повествованию даже в наши дни,
когда мир постепенно пробуждается от линейного транса с его пагубной
ограниченностью и перестает воспринимать себя как автомобиль истории, что
пыхтит по улице с односторонним движением в направлении некоего раз и
навсегда предопределенного апокалипсиса.
Начиная с этого момента, рассказ сей сосредоточится в некоей приемлемой
отправной точке (в любом повествовании начало в известном смысле
произвольно, и нижеприведенное исключением не является), от которой затем
двинется вперед в так называемом временном режиме, избегая сбивающего с
толку и хаос привносящего влияния разума как такового и останавливаясь лишь
затем, чтобы принюхаться к прилагательным или отвесить заслуженного пинка.
Поскольку в свете нового подхода необходимость в названиях глав (с
обозначением даты и места) отпадает, с этого места и далее таковые да будут
вычеркнуты. Однако, если бы следующей главе суждено было обрести название,
оно звучало бы так:

Сиэтл

Октябрь, 1997

* * *

Субботним утром, которое было серым, как призрак, холодным, как
устричное заливное, и с туманной бородой, Свиттерс явился к бабушке. По пути
из аэропорта он заскочил на рынок Пайк-Плейс и разжился там букетом золотых
хризантем и средних размеров тыквой. Теперь, жонглируя этими двумя
предметами, ему удалось высвободить руку и поднять воротник пальто, спасаясь
от легкого пощипывания зубастой мороси. К. тому же у знакомого хипстера,