"Роберта Джеллис. Пламя зимы ("История Джернейва" #2) " - читать интересную книгу автора

центральной фигурой в моей жизни, и, узнав, что он ушел навсегда, я испытал
странное чувство. Но в тот момент, когда я услышал, что он умер, я прежде
всего испугался.
Болезнь моего отца распространилась в крепости и все поверглось в хаос.
Я чувствовал, что что-то неладно, так как мать начала готовить нам пищу на
маленьком очаге в нашей комнате и не выпускала нас из башни. Когда я
отпрашивался, чтобы пойти на уроки, она сердить сказала мне, что человек,
который учил меня, умер и что больных так много, что не хватает народу
ухаживать за ними.
Позднее я понял, что, когда не стало сильной руки моего отца,
большинство из тех, кто еще сохранил здоровье, сбежали. Они унесли чуму с
собой, так что коса смерти прошлась и по деревне, и по прилежащим фермам.
Болезнь бушевала несколько недель. Вот почему дядя Одрис, сэр Оливер
Фермейн, так долго медлил с приездом в Джернейв. Я уверен: знай он, что
Одрис жива, он приехал бы тотчас же. Но услыхав о страшной болезни, он,
должно быть, подумал, что такой маленький и с виду слабый ребенок умер, и
решил, что нет смысла подвергать опасности и себя, и свою семью.
В то время я знал только то, что остался совсем один и нет никого, кто
бы мог мне помочь или подсказать, что делать. Моя мать исчезла, оружейник,
который учил меня, умер, а все, кого удавалось увидеть живыми, прогоняли
меня прочь. Моя мать тоже умерла в те жуткие дни, но я этого не знал, потому
что она ушла из крепости - я так никогда и не узнаю зачем, - наказав мне
только оставаться внутри и никуда не отпускать от себя Одрис. Она пошла вниз
в деревню, где ее убили. Я думаю, из-за боязни, что она занесет болезнь.
Весь первый день после ухода матери я выполнял ее указание, поскольку
от завтрака осталась кое-какая еда, и мы с Одрис разделили ее на обед. К
ужину мы очень проголодались, Одрис начала плакать, поэтому я отважился на
цыпочках спуститься по ступенькам. Зал был пуст, огонь погас - такого раньше
никогда не было, потому что Джернейв был .построен из камня и даже в самые
жаркие дни лета здесь было холодно. Никогда ранее я еще не переживал такого
страха. Быть одному, совсем одному! Это было непостижимо. В эти минуты я
увидел смерть в лицо. Я понял, что крепость пуста, остались только Одрис и
я. Я оглянулся на входную дверь с винтовой лестницей, искушавшей убежать
назад, чтобы быть с Одрис, но мой желудок требовал свое и ее слезы я смог
успокоить только обещанием принести ей что-нибудь поесть. Я мог бы
поголодать еще, только бы избежать этого жуткого путешествия через
безмолвный зал, не выходить из него и не входить в не менее безмолвный, как
я боялся, двор крепости, но я был не в силах переносить слезы Одрис. Поэтому
я быстро пробежал до двери, спустился с деревянного крыльца и заплакал от
радости, услышав звуки, доносящиеся со двора.
Мои радостные слезы оказались преждевременны. Это были животные: собаки
в своих конурах, лошади в маленьком загоне и в конюшне, несколько коров,
которых держали за загородкой в верхнем дворе ради молока. Обычно здесь были
еще одна или две свиньи и баран, которых откармливали на убой. Последних
двоих увели, забили и съели, как я полагаю, а других не приводили, потому
что и отец и его эконом умерли и некому было дать указание. Тогда, конечно,
я об этом не думал. Я просто обрадовался, увидев этих животных живыми, так
как инстинктивно чувствовал, что кто-то же должен их кормить и поить. Мне
стало уже не так страшно, и я подумал об одном из грумов, жившем со своей
женой и детьми в соседней хижине у стены конюшни. Он знал меня и всегда