"Виктор Робсман. Персидские новеллы и другие рассказы" - читать интересную книгу автора

шли, а бежали, подгоняя наших ленивых конвоиров, прельщавших нас
неизведанной свободой.

Помещение главного штаба имело сходство с театральными декорациями;
ветхие антресоли, едва державшиеся на худых столбах, мирно дремали в
прохладе фруктовых деревьев. Как много здесь цветов! Они живут здесь
короткой жизнью, но они везде, где только есть земля и вода, а травы нигде
не видно. У входа нам показывают клыки скульптурные львы, защищающие трон
Джемшида с незапамятных времен. Благоухающий офицер сопровождает нас в
штаб-квартиру эмир-лашкера, смущая своей неприличной вежливостью; он
говорит, что недостоин находиться в нашей тени, что не имеет счастья быть
пылью под нашими ногами, что никогда не насытится видеть нас... и многое
другое, чего не хотелось слышать. Но персидская учтивость требует от него
этого даже в разговоре со смертельным врагом. Молчаливые часовые
вытягиваются перед нами, как на смотре войск, приоткрывая ковровые портьеры,
заменяющие створки дверей. Нигде не видно людей, не слышно дробного
перестукивания пишущих машинок, и скрипа перьев, ни шелеста бумаг. Иногда
бесшумно пробегает какая-нибудь штабная крыса, и быстро исчезает. Нет более
тихого, более миролюбивого места в этой стране, чем штаб-квартира военного
округа. Но вот и сам эмир-лашкер! Зачем он нам, и зачем мы ему? Маленький
ростом, он обладал тем трубным голосом, от которого рушились стены древнего
Иерихона. Его называют светским человеком, он подолгу жил в европейских
столицах, обучался военному искусству в Императорской России, веселился во
Франции, развивал в себе любовь к прекрасному в Италии, и немало скучал в
англо-саксонских странах. Вернувшись домой, он встретился здесь с
беспорядочной жизнью и бунтами на севере страны - что-то недоброе готовили
тогда северные соседи; они собирали нечестивые съезды в его родном городе
Реште, а в лесах Гиляна скрывались революционные разбойники "дженгелийцы",
которых возглавлял персидский красный комиссар Кучек-хан. Этот чернобородый
лесной человечек уже овладел тогда областью Мазендеран и Гиляном, которые
кормят рисом всю страну, и провозгласил "Гилянскую республику", а себя - ее
верховной властью. Никто не сомневался в эти дни, что жизни древнего Ирана
пришел конец. Эмир-лашкер был расположен поговорить; он вспоминал, как
очищал он леса Гиляна от "дженгелийцев", как был пленен им и обезглавлен
Кучек-хан, мертвую голову которого долго возили по всем базарам страны, пока
не стала она смердеть и разлагаться. Сегодня, говорил он, как и тогда,
северные соседи создают пограничные конфликты, устраивают провокации,
нарушают условия всех договоров, которые когда-либо были ими подписаны. Как
можно после этого им доверять! А с тех пор, как мы перешли границу, он
совершенно потерял покой. Он все еще не может понять - как это мы уцелели,
когда за нами охотились все соединения советских пограничников вдоль
северо-восточной границы, со всеми пограничными собаками! Но он устал, он
очень устал от чтения всех донесений, ультиматумов, требований и
меморандумов с упоминанием наших имен, точно все это время находился на
передовых позициях, на линии огня. - Сколько неприятностей может причинить
один журналист двум государствам! - и он загрохотал при этих словах, как
водопад, не то сердясь на нас, не то смеясь над нами. - Если бы вы не были
журналистом, то уже давно гуляли бы на свободе - мы отпускаем перебежчиков
на второй день. Это не мы, а они, ваши братья по крови и плоти держат вас
под арестом... Вы ведете неравную борьбу. Вся большая ваша страна