"Ольга И.Рогова. Сын гетмана " - читать интересную книгу авторатабор.
Перебежчик остановился. - Ну, панове казаки, дело мое сделано, - сказал он, - давайте мне деньги и отпустите меня на все четыре стороны, а я второй раз не хочу надевать себе петлю на шею. Ганжа отсчитал условленную плату, казак пришпорил коня - через минуту его и след простыл. Путники же наши поскакали к табору, где их не особенно дружелюбно встретил сторожевой казак; он покосился на одежду Ганжи и Смольчуга и крикнул: - Чего вам нужно, вражьи дети! Сворачивайте-ка подобру-поздорову: нам королевских холопей не надо! - Были мы королевскими, да что было, то прошло, - спокойно отвечал Ганжа. - А ты, братику, не серчай! Доложи пану атаману, что старый Ганжа его хочет видеть. Казак неохотно повернул коня, доскакал до четырехугольника, образовавшегося из возов, скрепленных цепями, и крикнул другому сторожевому: - Поезжай до атамана! Хочет его видеть Ганжа; пускать ли его или нет? В ожидании ответа прошло добрых четверть часа. Вернувшийся казак привез разрешение впустить; всадники въехали в четырехугольник, заполненный палатками. Это была Сечь в миниатюре. Посреди табора возвышалась большая турецкая палатка из дорогой материи. Ганжа приподнял полу палатки и вошел в нее со своими спутниками. Сулима полулежал на большой атласной подушке, поджав под себя ноги и куря трубку. Тонкие черты синевато-бледного лица с легким оттенком золотистого загара, правильный, немного крючковатый нос, большие черные глаза с длинными для мужчины рука, все говорило, что этот человек родился не под запорожским солнцем. Подле него, тоже на подушке, сидел другой человек, представлявший совершенную противоположность. Громадного роста, некрасивый, загорелый, с узкими блестящими глазами и длинным, начинавшим уже блестеть проседью, чубом, он казался выкованным из железа сказочным богатырем. Перед обоими стоял горшок с дымящеюся саламатою, которую они по очереди черпали ложками. Ганжа и Смольчуг пожали обоим руки. Тимош стоял в стороне и с любопытством рассматривал атамана. Ему было страшно: атамана не обманешь, не уверишь его, что отец добровольно его отпустил; он насквозь видит: лучше признаться, будь что будет. - Здоровы будьте, панове! - сказал Ганжа с низким поклоном. - Здоров будь и ты, старый товарищ! - ласково кивнув головою, ответил Сулима. - Каким тебя ветром к нам занесло? Ты, я вижу, в королевскую епанчу нарядился. - Что же, друже! Епанча не кожа, можно ее и с плеч содрать, если прикажешь. - А зачем мне тебе приказывать? У нас и своих довольно, - полушутливо, полусерьезно отрезал атаман. - Служи королю да получай жалованье, если только его тебе станут платить, а мы сами себе послужим: всякому свое. Мы нынче столько за один налет у турок выудили, сколько вам у вашего короля и в десять лет не выслужить. Так, что ли, Павлюга? - обратился он к своему товарищу. Тот с самодовольною улыбкою кивнул головой в знак согласия и опять |
|
|