"Ольга И.Рогова. Сын гетмана " - читать интересную книгу автора

табор.
Перебежчик остановился.
- Ну, панове казаки, дело мое сделано, - сказал он, - давайте мне
деньги и отпустите меня на все четыре стороны, а я второй раз не хочу
надевать себе петлю на шею.
Ганжа отсчитал условленную плату, казак пришпорил коня - через минуту
его и след простыл. Путники же наши поскакали к табору, где их не особенно
дружелюбно встретил сторожевой казак; он покосился на одежду Ганжи и
Смольчуга и крикнул:
- Чего вам нужно, вражьи дети! Сворачивайте-ка подобру-поздорову: нам
королевских холопей не надо!
- Были мы королевскими, да что было, то прошло, - спокойно отвечал
Ганжа. - А ты, братику, не серчай! Доложи пану атаману, что старый Ганжа его
хочет видеть.
Казак неохотно повернул коня, доскакал до четырехугольника,
образовавшегося из возов, скрепленных цепями, и крикнул другому сторожевому:
- Поезжай до атамана! Хочет его видеть Ганжа; пускать ли его или нет?
В ожидании ответа прошло добрых четверть часа. Вернувшийся казак привез
разрешение впустить; всадники въехали в четырехугольник, заполненный
палатками. Это была Сечь в миниатюре. Посреди табора возвышалась большая
турецкая палатка из дорогой материи.
Ганжа приподнял полу палатки и вошел в нее со своими спутниками. Сулима
полулежал на большой атласной подушке, поджав под себя ноги и куря трубку.
Тонкие черты синевато-бледного лица с легким оттенком золотистого загара,
правильный, немного крючковатый нос, большие черные глаза с длинными
ресницами, черные, как смоль, усы, гибкий стан и узенькая, слишком маленькая
для мужчины рука, все говорило, что этот человек родился не под запорожским
солнцем. Подле него, тоже на подушке, сидел другой человек, представлявший
совершенную противоположность. Громадного роста, некрасивый, загорелый, с
узкими блестящими глазами и длинным, начинавшим уже блестеть проседью,
чубом, он казался выкованным из железа сказочным богатырем. Перед обоими
стоял горшок с дымящеюся саламатою, которую они по очереди черпали ложками.
Ганжа и Смольчуг пожали обоим руки. Тимош стоял в стороне и с
любопытством рассматривал атамана. Ему было страшно: атамана не обманешь, не
уверишь его, что отец добровольно его отпустил; он насквозь видит: лучше
признаться, будь что будет.
- Здоровы будьте, панове! - сказал Ганжа с низким поклоном.
- Здоров будь и ты, старый товарищ! - ласково кивнув головою, ответил
Сулима.
- Каким тебя ветром к нам занесло? Ты, я вижу, в королевскую епанчу
нарядился.
- Что же, друже! Епанча не кожа, можно ее и с плеч содрать, если
прикажешь.
- А зачем мне тебе приказывать? У нас и своих довольно, - полушутливо,
полусерьезно отрезал атаман. - Служи королю да получай жалованье, если
только его тебе станут платить, а мы сами себе послужим: всякому свое. Мы
нынче столько за один налет у турок выудили, сколько вам у вашего короля и в
десять лет не выслужить. Так, что ли, Павлюга? - обратился он к своему
товарищу.
Тот с самодовольною улыбкою кивнул головой в знак согласия и опять