"Матвей Ройзман. Все, что помню о Есенине " - читать интересную книгу автора

- Трудно сразу, Яков Михайлович!
- Вы читали стихи Есенина?
- У меня есть его "Голубень"!
- Он талантливый поэт, но пишет о старой Руси. Старинный быт, обычаи,
религия. Все это навсегда отомрет. Если Есенин это не поймет, он похоронит
свой талант. А из него может выйти толк!
Эти слова соратника великого Ленина о талантливом поэте Есенине я
запомнил надолго.
Во время разговора я успел выпороть из подкладки тужурки пакет и
передал его Якову Михайловичу. Прочитав донесения нашего штаба, Свердлов
сказал, что пришлет ответ по телеграфу и, прощаясь, пожал мне руку...
В 1919 году я был на втором курсе юридического факультета. Приходилось
много заниматься, сдавать зачеты, вести общественную работу. И я был
доволен, когда по ходатайству объединенного старостата меня командировали в
культкомиссию Главного воздушного флота. Там нужно было работать через день,
иногда вечером, и я стал осваивать те предметы, которые запустил на
факультете.
Однажды я обедал в студенческой столовке на Б. Бронной, когда туда
вошел студент-медик, впоследствии известный конферансье Михаил Гаркави.
Тогда - даже не верится! - он был стройный, красивый, с густыми,
расчесанными на пробор волосами. Обычно он проводил концерты и литературные
вечера для студентов. Он объявил, что был в Политехническом музее на
митинге - выставке стихов и картин имажинистов. Гаркави пригласил Сергея
Есенина почитать стихи. Тот согласился, но с условием, что приедет вместе с
Мариенгофом. Старостаты факультетов должны выбрать своих представителей для
организации вечера и для распределения билетов. Я, как член старостата,
должен был принять участие в этой работе.
В шесть часов вечера в субботу организаторы устроили крепкий заслон,
чтобы не пропускать "зайцев" с улицы.
К семи часам аудитория была переполнена, и опоздавшие, даже имеющие на
руках билеты, не могли попасть на вечер.
Имажинисты пришли в цилиндрах, - студенты встретили их аплодисментами.
Первым читал свои стихи Мариенгоф, но я не мог его послушать, потому что
вынужден был дежурить старшим внизу. К концу этого выступления ко мне
подошла молодая женщина и подала записку:
Мариенгоф просил пропустить на вечер подательницу сего Элен
Шеришевскую. Я воспользовался случаем, пошел ее провожать наверх и открыл
дверь в аудиторию в тот момент, когда Гаркави объявил, что Сергей Есенин в
заключение прочтет свое первое стихотворение о революции "Товарищ". Был поэт
в отлично сшитом сером костюме, который как бы подчеркивал его цвета пшеницы
буйные волосы и похожие на огромные незабудки глаза. Он читал просто,
спокойно, и голос его был звучен и чист - без единой царапающей нотки:

Жил Мартин, и никто о нем не ведал.
Грустно стучали дня, словно дождь по железу.
И только иногда за скудным ободом
Учил его отец распевать марсельезу.

Правая рука Есенина, изогнутая ладонью к нему, в ритм стихам,
поднималась и опускалась, будто нежно поглаживая склонившуюся к нему па