"Матвей Ройзман. Все, что помню о Есенине " - читать интересную книгу автора

галстук. Писатель поднялся из-за стола и, пожимая мне руку, заглянул в
глаза. Потом стал шагать по комнате, а я испытывал нервную дрожь ученика,
протягивающего на экзамене руку за билетом.
- Какие вещи Герберта Уэллса вы читали? - спросил меня Андреев,
остановившись.
- "Борьбу миров", "Машину времени".
- А "Преступление лорда Артура Савиля"?
- Не читал!
- Поэтому вы и не знаете, что ваш рассказ "Предсказание" похож на этот
"Этюд о долге" Уэллса, - и Леонид Николаевич рассказал содержание.
Конечно, мой рассказ по исполнению ни в какое сравнение не шел с
"Этюдом о долге", который я вскоре прочитал.
- Вам нужно больше читать, - продолжал Леонид Андреев. - Для чего? Для
того, чтобы не повторить то, что уже написано! И не писать так, как это
делали до вас! Найдите свою тему, свой стиль, свой язык! Вы где учитесь?
- Собираюсь поступить на юридический.
- Ни один факультет не дает такое познание жизни, как юридический. Я
учился и работал судебным репортером. Какие сюжеты! Какие характеры!
Фейерверк страстей!
Несколько минут он вспоминал, как тот или иной судебный процесс
наталкивал его на золотые темы.
- Не спешите публиковать ваши рассказы, - продолжал Леонид
Николаевич. - В литературе очень важны первые шаги. А то шагнут, а авторов
не замечают.
Хотя все это говорилось мне гораздо мягче, чем я передаю, но я сидел,
чувствуя, что земля разверзлась подо мной, а я лечу в пропасть. У меня
только нашлось силы, робко задать мучительный вопрос:
- Выйдет у меня что-нибудь?
- Я не профессиональный хиромант! - проговорил Андреев и улыбнулся. -
Прежде чем стать хорошим писателем, надо быть отличным читателем! - сказал
он на прощание.

2 Февральская революция. Меценат Михаил Юрьевич. Критик Ю. И.
Айхенвальд

Для меня революция началась с того момента, когда в аудиторию
Московского университета во время очередной яркой лекции профессора Озерова
вошел староста нашего юридического факультета и сообщил, что Николай II
отрекся от престола. Сейчас мы, по примеру петроградских студентов, должны
разделиться на "пятерки", препровождать царских "блюстителей порядка" в
тюрьмы, из которых уже выпускают политических узников. После этих слов
старосты загромыхало такое "ура", что в окнах задребезжали стекла.
Мы начали выбирать руководителей "пятерок" и называть фамилии
студентов, которые должны войти в каждую из них. Вдруг слева, в проходе,
раздался шум, крик, и мы увидели нашего тыкволицего, с десятком царских
медалей на бугристой груди "педеля", у которого вырывали записную книжку.
Оказывается, он, украдкой, в уголке, записывал фамилии руководителей и
участников "пятерок", чтобы по привычке осведомить охранку. Студенты вырвали
у него записную книжку, вытащили его из аудитории и спустили с лестницы.
До глубокой ночи "пятерки" патрулировали по городу. Так же шагали с