"Ромен Роллан. Очарованная душа" - читать интересную книгу автора

который обновляет и укрепляет ее душу. Страдание изливается в стихах. И
вот душа свободна. Обессиленная Аннета погружается в сон. Наутро, когда
она пробуждается, страдание умерло. Все вокруг нее осталось прежним. И
все обновилось. Она родилась заново.
"Сострадание. Истина. Я ничем не пожертвовала. Я снова одна. Я сохра-
нила свою цельность. Я постигла жизнь, я знаю ей цену, и я знаю, чего
мне это стоило. Да здравствует жизнь! Я бросаю вызов богу!"
Это - равновесие в бою, мгновение насыщенное и мимолетное. Оно воз-
можно в час, когда Аннета находится в расцвете сил и здоровья и чувству-
ет себя хозяином положения. Лето ее жизни в зените...
"Белокурая Аннета, сильная северная женщина, разделяет иллюзии нор-
маннов, бороздивших своими ладьями морские просторы; они следят за тем,
как нос их судна разрезает волны, и радуются своему стремительному бегу,
они чувствуют себя вольными, подобно огромным птицам, что летят вслед за
ними... Быстрее! Смелее! Наперерез морским валам!.. Но близится равно-
денствие. Остерегайтесь бурь и сломанных крыльев!" [17].
Наступает война. Этим кончается книга.
Работа над книгой "Лето" продолжалась с 11 июля по 5 ноября 1922 го-
да; она была вновь продолжена и завершена в первом полугодии 1923 года.
Прошло два года, прежде чем я возобновил работу над произведением. Но
я возобновил ее с той же строки, с того же возгласа, на котором оно было
прервано, и слова: "Я бросаю вызов богу" [18] - ни разу не были мною за-
быты. Дух, словно птица на краю утеса, ждет мгновения, чтобы устремиться
вниз.
Запись от 10 января 1925 года гласит:
"Ночью мне внезапно приоткрылся выход, через который можно спас-
тись... Я ощущал себя загнанным в тупик войны и хотел избавиться от ее
давящего гнета, который тяготеет над пацифизмом такой книги, как "Кле-
рамбо". Аннету, "бросившую вызов богу", которую вовсе не смутили жесто-
кости войны, этой бушующей стихии, внезапно преобразили неожиданная
встреча с партией подвергающихся оскорблениям военнопленных и неожидан-
ный порыв страсти.
До сих пор она пассивно воспринимала все, что считала законом приро-
ды, хотя в ней самой жил закон ее собственной натуры, натуры более воз-
вышенной, которую ей и надлежало противопоставить натурам озверевших лю-
дей. Едва, в результате ее решительного выступления в защиту военноплен-
ных, произошло столкновение, как исчезло угнетавшее ее тягостное
чувство, которое проистекало не столько из самой бесчеловечности войны,
сколько из ее собственного приятия этой бесчеловечности".
Pax enim поп belli privatio,
Sed virtus est, quae ex animi fortitudine oritur [19]
Силе следует противопоставить еще более мощную силу, а не слабость,
не отречение!
Братская близость с человеком, стоящим у порога смерти, с тяжело ра-
ненным Жерменом, эта дружба, более глубокая, чем любовь, решительно тол-
кает Аннету от грез к действию. Ладья ее жизни, которая до сих пор была
неподвижна, ныне летит с теми, кто находится в ней, - с ее сыном, чья
судьба уже вырисовывается вдали, - к грозным стремнинам. Жермен, этот
светлый ум, в ком способность все понимать парализовала волю к действию,
умирая, постигает главную ошибку своей жизни.