"Ромен Роллан. Кола Брюньон" - читать интересную книгу автора

руки, из которых одна по привычке елейно окропляла народ дождем благос-
ловения, а другая воздымала над землей гром проклятия. Напоследок в окне
дома показались его круглый живот и четырехугольное лицо, которое, не в
силах перекричать орущих, яростно состроило им в ответ длинный нос. За-
тем ставни захлопнулись, и дом принял непроницаемый вид. Крикуны утоми-
лись; площадь опустела; и мы, обогнув поредевших зевак, могли, наконец,
постучать в дверь Шамайя.
Стучали мы долго. Упрямый скот же не желал отворять.
- Эй! Господин кюре! Сколько мы ни взывали (измененным голосом, чтобы
позабавиться):
- Мэтр Шамай, вы дома?
- К черту! Нет меня дома.
И так как мы упорствовали:
- Проваливайте вон! Если вы не уберетесь с моего порога, я вас, со-
бачью ораву, окрещу на славу.
Он чуть не опорожнил на нас свой рукомойник. Мы крикнули:
- Шамай, ты бы хоть вином! При этих словах, словно чудом, гроза утих-
ла. Алая, как солнце, свесилась обрадованная физиономия Шамайя:
- Святые угодники! Брюньон, Пайар, это вы? А я-то чуть не наделал де-
лов! Ах вы, шутники проклятые! Чего же вы не сказали?
И он, как лавина, скатывается по лестнице.
- Входите! Входите! Будьте благословенны! Дайтека я вас расцелую! Ми-
лые мои, до чего же я рад видеть человеческое лицо после всех этих
обезьян! Видели вы, что они тут выплясывали? Пусть себе пляшут, сколько
им угодно, я с места не двинусь. Идемте наверх, выпьем. Вам, небось,
жарко. Требовать, чтобы я пошел со святыми дарами! Скоро дождь: мы бы с
господом богом вымокли до ниточки. Или мы у них на жалованье? Или я по-
денщик? Обращаться со служителем божьим, как с батраком! Дармоеды! Я
поставлен блюсти их души, а не их поля.
- Послушай, - спросили мы, - о чем это ты? На кого это ты так взъел-
ся?
- Идем, идем наверх, - сказал он. - Там нам будет удобнее. Но прежде
всего необходимо выпить. Я не могу, я задыхаюсь!.. Как вы находите это
вино? Ей-ей, оно не из самых плохих. Верите ли, друзья мои, что этим
скотам угодно, чтобы я каждый день, начиная с пасхи и до самого вознесе-
ния, служил молебствия... Почему бы не от крещения до Нового года?.. И
это ради жуков!..
- Жуков! - сказали мы. - Вот ты так действительно как будто муху
убил. Ты заговариваешься, Шамай.
- Я не заговариваюсь! - воскликнул он возмущенно. - Нет, знаете, это
уж слишком! Я должен терпеть все их безумства, и я же и безумен!
- Тогда объяснись, как человек здравомыслящий.
- Вам легко говорить, - отвечал он, яростно отирая лицо. - Я должен
оставаться спокоен, когда нас тормошат, меня и господа бога, господа бо-
га и меня, весь божий день, чтобы мы потакали их ерундовым выдумкам! Бу-
ди вам известно (ух, я задохнусь, положительно!), что эти язычники, ко-
торые в грош не ставят вечное спасение и не омывают ни душ своих, ни
ног, требуют от своего кюре, чтобы он добывал им и дождь и ведро. Я дол-
жен приказывать солнцу, луне: "Чуточку тепла, водички; хватит, достаточ-
но; чуточку солнышка, да чтоб было мягкое, подернутое; легкий ветерок,