"Ромен Роллан. Кола Брюньон" - читать интересную книгу автора

главное - без морозов; еще поливочку, господи, для моего винограда;
стой, хватит мочиться! А теперь изволь подогреть..." Послушать этих ло-
дырей, так господу богу остается уподобиться, под бичом молитвы, рабоче-
му ослу, который ходит по кругу и накачивает воду. Вдобавок (это лучше
всего!) они и промеж себя несогласны: одному нужен дождь, другому солн-
це. И вот они скликают святых на подмогу. Их там тридцать семь, поливаю-
щих. Во главе выступает с копьем в руке Медард святитель, великий мочи-
тель. На той стороне их только двое: святой Раймунд и святой Деодат,
чтобы разгонять тучи. Но спешат на выручку святой Власий-ветрогон, Хрис-
тофор-градоборец, Валериан-грозоглот, Аврелиан-громорез, святой
Клар-солнцедар. В небе раздор. Все эти важные особы идут на кулачки.
Святые Сусанна, Елена и Схоластика рвут друг друга в клочки. Не знает и
сам господь бог, какой бы святой тут помог. А если бог не знает, то от-
куда знать кюре? Бедный кюре! В конце концов я в стороне от битвы. Я
здесь на то, чтобы передавать молитвы. А кто Авель, кто Каин, решает хо-
зяин. Поэтому я ничего бы не стал говорить (хотя, между нами, это идоло-
поклонство мне претит. Иисусе милостивый, или ты напрасно умирал?), если
бы эти бродяги меня-то хоть не вмешивали в небесные передряги. Но они
прямо с ума сошли, они желают пользоваться мною и святым крестом, как
талисманом, против всего, что им грозит изъяном. То это крысы, которые у
них пожирают хлеб в амбарах. Крестный ход, заклинания, молитвы святому
Никасию. Морозный декабрьский день, снегу по пояс; я схватил прострел...
То это гусеницы. Молитвы святой Гертруде, крестный ход. На дворе март:
град, талый снег, мерзлый дождь; я охрип, кашляю по сей день... Сегодня
- жуки. Опять крестный ход! Я должен обходить их сады (свинцовый солнце-
пек, тучи пузатые и сизые, как мухи, будет гроза, в самый раз схватить
воспаление легких) и должен распевать: "Ibi ceciderunt делающие беззако-
ние, atque изринуты sunt и не возмогут stare..." [3]. Ведь изринутто бу-
ду я! "Ibi cecidit [4] Шамай Батист, по прозвищу Сладостный, кюре..."
Нет, нет, нет, покорнейше благодарю! Мне спешить некуда. Самая веселая
шутка, и та приедается. Мое ли дело, скажите, пожалуйста, морить им гу-
сениц? Если жуки им мешают, пусть они обезжучиваются сами, бездельники
этакие! Береженого бог бережет. Было бы очень просто сложить руки и го-
ворить кюре: "Исполни то, исполни это!" Я исполняю волю божию и мою: я
пью. Я пью. Пейте и вы... А они, если им угодно, пусть осаждают мой дом!
Мои друзья, мне все равно; пусть будет твердо решено, что они раньше ко
мне повернутся тылом, чем я своим тылом в этом кресле. Давайте пить ви-
но!
Он принялся за винопийство, утомясь от долгого витийства. И мы, по-
добно ему, прочистили глотки и подняли стаканы, созерцая сквозь них не-
беса и нашу судьбу, каковые представлялись нам розовыми. Несколько минут
царила тишина. Только Пайар пощелкивал языком, да в толстой шее у Шамайя
булькало вино. Он пил залпом, а Пайар глоточками. Шамай, когда поток ис-
чезал в его дыре, издавал "ха!", возводя очи горе. Пайар оглядывал свой
стакан и сверху и снизу, на тень и на свет, посасывал, посапывал, пил и
небом, и носом, и глазом. Я же наслаждался разом и питьем и питухами:
мое удовольствие усугублялось их удовольствием и лицезрением их: пить и
видеть - сугубый вкус, королевский кус. Но это мне не мешало усердно
подхлестывать и мой стаканчик. И мы, все трое, шли бодро в ногу; никто
не жаловался на дорогу!.. Но кто бы подумал? В конечном счете, поддав на