"Ромен Роллан. Жан-Кристоф (том 1)" - читать интересную книгу автора

совсем простой мысли - очень хорошей, конечно, но не слишком новой,
например: "Лучше брать лаской, чем грубостью"; или: "Честь дороже жизни";
или: "Лучше быть добрым, чем злым" - только у дедушки это выходило гораздо
запутаннее. Старик не опасался критики со стороны своей юной аудитории и
разглагольствовал всласть с обычной для него неуклюжей высокопарностью, не
стесняясь повторять одни и те же слова или оставлять фразы неоконченными
или даже, безнадежно увязнув посреди речи, болтать что попало, лишь бы
заполнить пробелы в мыслях. Стараясь придать своим словам большую силу, он
сопровождал их жестами, которые частенько не вязались со смыслом. Кристоф
слушал его почтительно: он считал, что дедушка очень красноречив, но
скучноват.
Оба любили обращаться мыслью к легендарным похождениям воинственного
корсиканца, покорившего Европу. Дедушке самому довелось воевать с ним. Он
чуть было не принял участие в одном из исторических сражений. Но он умел
признавать величие противника: он тысячу раз говорил, что отдал бы правую
руку, лишь бы такой человек родился по сю сторону Рейна. Судьба решила
иначе: ну что ж, а все-таки он преклонялся перед ним и сражался против
него, - то есть чуть было не начал сражаться. Так как оказалось, что
Наполеон всего в десяти милях, то маленький отряд, выступивший ему
навстречу, внезапно охватила паника, и все бойцы разбежались по лесу с
криком: "Измена!" Тщетно пытался дедушка остановить беглецов - так, по
крайней мере, выходило по его рассказам, - напрасно преграждал им путь,
грозя и умоляя чуть не со слезами, он сам был увлечен волной бегущих и
опомнился лишь на следующий день на весьма значительной дистанции от поля
боя - так ему угодно было называть то место, откуда они пустились наутек.
Кристоф нетерпеливо прерывал его и требовал рассказа о подвигах любимого
героя: его приводили в восторг эти легендарные рейды по Европе. Он
представлял себе Наполеона во главе бесчисленных армий, встречавших
полководца приветственными кликами и по мановению его руки бросавшихся на
врага, который неизменно обращался в бегство. Для Кристофа это была
настоящая волшебная сказка. Дедушка еще немножко прибавлял от себя,
приукрашивая историю: у него Наполеон покорял Испанию и чуть ли даже не
Англию - англичан старый Крафт терпеть не мог.
Иногда старик вплетал в восторженный рассказ о своем герое гневные
обличения. В нем пробуждался патриот - и чаще всего тогда, когда он
доходил до поражений императора, но не тогда, когда речь шла о битве под
Иеной. Он останавливался, грозил кулаком в сторону реки, плевался, осыпал
императора бранью, правда, в самом возвышенном стиле - он никогда не
унижался до ругани. "Злодей! - восклицал он. - Кровожадный зверь!
Безнравственный человек!" Если он надеялся этим способом пробудить в
ребенке чувство справедливости, то не достигал желаемого, ибо Кристоф по
детской своей логике легко мог сделать, обратный вывод: "Если такой
великий человек был безнравственный, значит, нравственность вещь неважная,
- гораздо важнее быть великим человеком". Но старик не догадывался, какие
мысли бродили в голове у малыша, семенившего с ним рядом.
Затем оба погружались в задумчивость, переживая, каждый на свой лад,
только что рассказанную героическую сагу, и уже до самого дома не
прерывали молчания - разве что им попадался по пути кто-нибудь из
дедушкиных знатных клиентов, тоже совершавший послеобеденную прогулку.
Тогда дедушка останавливался, отвешивал низкий поклон, рассыпался в