"Ромен Роллан. Жан-Кристоф (том 4)" - читать интересную книгу автора

всем странам; они наблюдаются даже в государствах, где у власти стоит
аристократия и где стараются удержаться обособленные касты. Но нигде не
вспыхивают они так молниеносно, как в демократиях, где не сохранилось
никакого санитарного кордона между избранниками и толпою. Толпа заражается
мгновенно. Вопреки своему разуму и гордости она не может противостоять
заразе, ибо толпа куда слабее, чем она думает. Разум - это островок,
который подтачивают, размывают и затопляют человеческие приливы. Он вновь
показывается над водой, лишь когда прилив отхлынет. Иные восторгаются
самоотверженностью французских аристократов, отрекшихся в ночь на 4
августа от своих прав. Однако самое замечательное здесь то, что они не
могли поступить иначе. Наверное, многие из них, вернувшись в свои
особняки, подумали: "Что я наделал? Я был пьян..." Великолепное опьянение!
Хвала доброму вину и винограднику, его дающему! Лоза, опьянившая своим
соком аристократов старой Франции, не ими была посажена. Но вино
перебродило, оставалось только его пить. Кто пил его, тот безумствовал.
Даже у тех, кто не пил, кружилась голова лишь оттого, что они мимоходом
вдохнули запах брожения. О сбор винограда Революции!.. От вина 1789 года в
фамильных погребах осталось теперь всего несколько выдохшихся бутылок, но
дети наших внуков вспомнят, что от этого вина их прадеды хмелели.
Более терпким, но не менее крепким было вино, одурманивавшее буржуазную
молодежь поколения Оливье. Эти молодые люди принесли свой класс на алтарь
нового бога, Deo ignoto [неведомого бога (лат.)] - народа.


Не все они, разумеется, были одинаково искренни. Многие просто
пользовались случаем выделиться из своего класса, делая вид, что презирают
его. Для большинства это было умственной забавой, ораторским увлечением,
которое они не принимали всерьез. Приятно думать, что веришь в
какое-нибудь дело, что сражаешься, будешь сражаться или, скажем, мог бы
сразиться за него. Не худо даже вообразить, что при этом ты чем-то
рискуешь. Чисто театральные переживания.
Они весьма невинны, когда отдаешься им бесхитростно, не примешивая сюда
корыстных интересов. Иные, более осмотрительные, действовали только
наверняка; народное движение являлось для них средством достижения своих
целей. Подобно норманнским пиратам, они пользовались приливом, чтобы
ввести свои корабли в глубь страны: они старались подальше проникнуть в
устья больших рек и остаться в завоеванных городах после того, как море
отхлынет. Фарватер был узок, волна капризна; требовалась немалая ловкость.
Но два или три поколения демагогов создали породу корсаров, изощренных в
своем ремесле. Они смело плыли вперед, даже не оглядываясь на тех, кто шел
ко дну.
Эти мерзавцы встречаются во всех партиях; слава богу, ни одна за них не
отвечает. Но отвращение, внушаемое этими авантюристами людям искренним и
убежденным, заставило многих разочароваться в своем классе. Оливье
встречался с богатыми и образованными молодыми людьми из буржуазного
общества, которые сознавали упадок буржуазии и собственную свою
бесполезность. Он, пожалуй, был даже слишком склонен им сочувствовать.
Уверовав сначала в обновление народа через посредство избранников, основав
ряд народных университетов и истратив на них много денег и времени, они
убедились в своей полной неудаче: надежды их были чрезмерны, таково же