"Екатерина Вторая. О величии России" - читать интересную книгу автора

матери глаза очень красные и в слезах, вследствие разговора. Я поняла, что у
них был поднят вопрос о последовавшей кончине Карла VII, императора из
Баварского дома, о чем императрица только что получила известие.
Императрица еще не была тогда в союзе, и она колебалась между союзом с
королем Прусским и Австрийским домом, из коих каждый имел своих сторонников;
императрица имела одинаковые поводы к неудовольствию против Австрийского
дома и против Франции, к которой тяготел Прусский король, и если маркиз
Боттаlii, посланник Венского двора, был отослан из России за дурные
разговоры насчет императрицы, что в свое время постарались свести на
заговор, то и маркиз де ла Шетарди был изгнан на тех же основаниях. Не знаю
цели этого разговора; но мать, казалось, возложила на него большие надежды и
вышла очень довольная; она вовсе не склонялась тогда на сторону Австрийского
дома; что меня касается, во всем этом я была зрителем очень безучастным,
очень осторожным и почти равнодушным. После Пасхи, когда весна установилась,
я выразила графине Румянцевой желание учиться ездить верхом; она получила на
это для меня разрешение императрицы; к концу года у меня начались боли в
груди после плеврита, который у меня был по приезде в Москву, и я продолжала
быть очень худой; доктора посоветовали мне пить каждое утро молоко с
сельтерской водой.
Я взяла мой первый урок верховой езды на даче графини Румянцевой, в
казармах Измайловского полка; я уже несколько раз ездила верхом в Москве, но
очень плохо. В мае месяце императрица с великим князем переехала на
жительство в Летний дворец; нам с матерью отвели для житья каменное
строение, находившееся тогда вдоль Фонтанки и прилегавшее к дому Петра I.
Мать жила в одной стороне этого здания, я - в другой. Тут кончились частые
посещения великого князя. Он велел одному слуге прямо сказать мне, что живет
слишком далеко от меня, чтобы часто приходить ко мне; я отлично
почувствовала, как он мало занят мною и как мало я любима; мое самолюбие и
тщеСтр. 505
славие страдали от этого втайне, но я была слишком горда, чтобы
жаловаться; я считала бы себя униженной, если бы мне выразили участие,
которое я могла бы принять за жалость. Однако, когда я была одна, я
заливалась слезами, отирала их потихоньку и шла потом резвиться с моими
женщинами. Мать тоже обращалась со мной очень холодно и церемонно; но я не
упускала случая ходить к ней несколько раз в день; в душе я очень
тосковала"но остерегалась говорить об этом. Однако Жукова заметила как-то
мои слезы и сказала мне об этом; я привела наилучшие основания, не
высказывая ей истинных. Я больше чем когда-либо старалась приобрести
привязанность всех вообще, от. мала до велика; я никем не пренебрегала со
своей стороны и поставила себе за правило считать, что мне все нужны, и
поступать сообразно с этим, чтобы снискать себе всеобщее благорасположение,
в чем и успела.
После нескольких недель пребывания в Летнем дворце, где стали говорить
о приготовлениях к моей свадьбе, двор переехал на житье в Петергоф, где он
больше был в сборе, нежели в городе. Императрица и великий князь жили
наверху в доме, который выстроил Петр I; мы с матерью - внизу, под комнатами
великого князя; мы обедали с ним каждый день под парусным навесом на
открытой галерее, прилегающей к его комнате; он ужинал у нас. Императрица
была часто в отъезде, разъезжая то туда, то сюда по разным принадлежавшим ей
дачам.