"Екатерина Вторая. О величии России" - читать интересную книгу автора

ездила верхом по-мужски, то я велела приготовить себе английское дамское
седло и надела английскую амазонку из очень дорогой материи, голубой с
серебром, отделанную хрустальными пуговицами, которые до неузнаваемости
походили на брильянты, и черная шапочка моя была окружена шнурком из
брильянтов. Я спустилась, чтоб садиться на лошадь; в эту минуту императрица
пришла к нам в комнаты посмотреть, как мы поедем. Так как я была тогда очень
ловка и очень привычна к верховой езде, то, как только я подошла к лошади,
так на нее и вскочила; юбку, которая у меня была разрезная, я спустила по
бокам лошади.
Мне передали, что императрица, видя, с каким проворством и ловкостью я
вскочила на лошадь, изумилась и сказала, что нельзя быть лучше меня на
лошади; она спросила, на каком я седле, и, узнав, что на дамском, сказала:
"Можно поклясться, что она на мужском седле". Когда очередь дошла до Арним,
она не блеснула ловкостью перед Ее Императорским Величеством. Эта дама
велела привести свою лошадь из дому; то была старая вороная кляча, очень
большая и тяжелая и, как уверяли наши придворные, упряжная из ее кареты. Ей
понадобилась лесенка, чтобы влезть. Все это сопровождалось всякими
церемониями, и, наконец, с помощью нескольких лиц, она уселась на свою
клячу, которая пошла довольно неровной рысью, так что порядком трясла даму,
которая не была тверда ни в седле, ни в стременах и которая держалась рукой
за луку. Видя, что она села, я поехала вперед, а за мной кто мог, тот и
поспевал.
Я догнала великого князя, который уехал вперед, а Арним со своей клячей
осталась позади. Мне говорили, что
Стр. 568
императрица очень смеялась и не осталась довольна верховой ездою Арним.
На некотором расстоянии от двора, кажется, Чоглокова, ехавшая в карете,
взяла к себе эту даму, терявшую то шляпу, то стремена; наконец, нам ее
доставили в Екатериненгоф, но приключения этим еще не закончились. В этот
день шел дождь до трех часов пополудни, и площадка у лестницы
Екатерингофского дома была покрыта лужами; сойдя с лошади и пробыв некоторое
время в зале этого дома, где было много народу, я вздумала пройти через
открытый подъезд в комнату, где были мои женщины. Арним хотела идти за мною,
и так как я шла очень скоро, то она поспевала только бегом, попала в лужу,
поскользнулась и растянулась во весь рост,- это вызвало смех многочисленных
зрителей, бывших на крыльце. Она поднялась немного сконфуженная, свалила всю
вину своего падения на новые сапоги, которые в этот день надела. Мы
вернулись с прогулки в карете, и по дороге Арним расхваливала нам доброту
своей клячи, а мы кусали губы, чтоб не рассмеяться. Одним словом, в течение
нескольких дней она была посмешищем двора и города. Мои женщины уверяли, что
она упала потому, что хотела мне подражать, не будучи так ловка, как я.
Чоглокова, которая не была смешлива, хохотала до слез, когда ей об этом
напоминали, и даже долгое время спустя.
Из Летнего дворца мы отправились в Петергоф, где в этом году жили в
Монплезире. Мы проводили постоянно часть дня у Чоглоковой, и так как у нее
бывал народ, то там было довольно весело. Оттуда мы отправились в
Ораниенбаум, где каждый Божий день бывали на охоте и иногда проводили по
тринадцати часов на лошади. Лето было, однако, довольно дождливое; помню,
что однажды, когда я возвращалась домой вся промокшая, я встретила своего
портного, который мне сказал: "Как вы себя отделали; не удивляюсь, что едва