"Андрей Владимирович Романов. Военный дневник " - читать интересную книгу автора

Янушкевич, старается не касаться стратегической стороны. В результате все
телеграммы из Ставки Верх[овного] гл[авнокомандующего], в которых даются
основные директивы, иначе устанавливается общий план войны, отсутствует
именно этот общий план. Я лично читал много этих телеграмм, но понять, чего
хотят, решительно нельзя. Говорят о необходимости починить железн[ые]
дороги, мосты, шоссе. Но и без них штаб фронта это знает и работы в этом
направлении идут. А об общем плане глухо лишь сказано, что предполагается
вступить в пределы Германии. Но о направлении, в котором это надо делать,
когда - ничего.
[28 октября]
Уже сегодня 28 ок[тября], прошло 10 дней, и весь фронт стоит. Немцы
этим временем пользуются, и из агентурных сведений мы знаем, что они
укрепляют свои границы. А брать эти укрепления - лишние жертвы. Вместо того,
чтоб на их плечах вторгнуться в пределы Германии, мы ждем, ждем. Почему
неизвестно. Сколько ни запрашивали штаб Верх[овного] гл[авнокомандующего],
ответы получались, как сказано выше, относительно мостов и т. д. Мы все
здесь пришли к глубокому убеждению, что Данилов орудует не только помимо
нач[альника] шт[аба] Янушкевича, о чем я уже писал выше, но и помимо
Верх[овного] гл[авнокомандующего]. Сопоставляя все мелочи, уясняется та
картина, что Верх[овный] гл[авнокомандующий] не в курсе дела, у него нет
общего плана - в результате нет общей воли, нет цели, нет идеи. Директивы
шт[аба] Верх[овного] гл[авнокомандующего] в лучшем случае, когда в них и
мелькают идеи, являются лишь решением задачи на основании результатов боев,
но эти указания никогда не идут в глубь, а ограничиваются указаниями, до
какого рубежа дойти. Рубежи эти очень малы - верст 60-100. Но дальше - ни
полслова. Затем проходит томительно время стоянок, и вдруг снова задача
дается, короткая и часто без связи с предыдущим периодом, под влиянием
случайных успехов или неуспехов, в каком-либо частном месте.
Нынешний приезд Государя в Ставку совершенно атрофировал штаб
Верх[овного] гл[авнокомандования]. В первый приезд Государь осыпал штаб
милостями. Ну вот и к этому приезду они приготовились, и, действительно, их
снова покрыли милостями. Но милость милостью, а дело делом. Но вот с дня
приезда Государя в Ставку 22 окт[ября] все застыло. Никаких указаний больше
не дают и сыплют телеграмму за телеграммой о наградах, о представлении к
наградам, а о войне как будто и забыли. Все это очень грустно, ибо в
результате - лишние жертвы.
Когда Государь был у нас в Седлеце, 26 окт[ября] в 8 ч. веч[ера], то из
разговоров за столом и затем частной беседы Рузского с Государем было видно,
что он вовсе не в курсе дела. Многое его удивляло, многое интересовало.
Рузский представил ему карту с боевым расписанием. Когда Рузский уходил,
Государь вернул ему карту, на что Рузский сказал: "Ваше Вел[ичество], не
угодно ли сохранить эту карту?" Госуд[арь] спросил: "А можно ли?" Это
мелочь, конечно, но характерно то, что он три дня был в Ставке, и там ему
общего плана войны не указали (да был ли он, вот еще вопрос?). А боевого
расписания и подавно ему не дали, а то не обрадовался бы он так, когда
Рузский ему отдал карту. Что Государю говорили в Ставке, - думается, что
ничего. Да и не ему одному ничего не говорят, но и Верх[овному]
гл[авнокомандующему] тоже.
Государь, как всегда, был бесконечно ласков со всеми, как всегда, все
очарованы им, но его полное незнание обстановки войны глубоко всех смутило.