"Андрей Владимирович Романов. Военный дневник " - читать интересную книгу автора

формированию поручено Польскому национальному комитету. Другая бумага
гласила, что разрешается в соборе Св. Яна в январе освятить для этих
легионов хоругви и что легионы будут присягать под этими хоругвями на
польском языке, причем показал мне присяжный лист, точный перевод нашей
присяги, причем перевод засвидетельствован полковником из штаба Иванова. Я у
него взял эти бумаги, говоря, что они ему теперь не нужны, и посоветовал
съездить к Иванову в штаб, ибо тут, говорю ему, есть недоразумение. Да, вот
забыл прибавить, что в бумаге было сказано, что в легионы поступают все
новобранцы 1915 года [из] губерний Царства Польского.
Недоразумение вот в чем. Вы, конечно, знаете, что в армии есть знамена,
а не хоругви, и знамена жалуются Государем Императором. Присяга же
происходит не под знаменем, а в присутствии знамени. Присягают же перед
крестом и Евангелием. Что же касается легионов, то по общему принципу
единства армии могут быть только польские дружины государственного
ополчения, формирование коих идет общим порядком уездными польскими
начальниками.
Немедленно я написал Алексееву, нач[альнику] шт[аба] Иванова, что мы
старые знакомые, а потому позволяю писать Вам совершенно откровенно.
Польские легионы в том виде, как Вы разрешили их формировать, - [это]
походит на восстановление польской армии, а так как это вовсе не входит в
виды правительства, то Вас могут обвинить в создании польской армии. Кроме
того, нахожу совершенно недопустимым поручать формирование этих легионов
Польскому национальному комитету, который, между прочим, не существует как
таковой, а есть лишь группа лиц польской знати. Формировать воинские части
должны уезд[ные] воин[ские] нач[альники], и может быть сформировано лишь
госуд[арственное] ополчение и ничто другое. Между тем явившийся ко мне
[зауряд]-полковник был в форме полковника, и на погонах золотом вышиты
латинские буквы "P. L.". О том же я написал и в Ставку. Главное, что поляки
вовсе не желали этих легионов, им это скорее навязали, а отнимать - конечно,
может вызвать неудовольствие.
Относительно общей программы, то я получил точные инструкции от Его
Величества и, главное, просил во вступительной речи упомянуть, что воззвание
Верховного гл[авнокомандующего] остается в силе и как база моей
деятельности. В деталях моей речи я просил разрешения, говоря о Польше,
сказать "губернии Царства Польского", а не Привисленский край. Выражение
"губ[ернии] Царства Польского" находится в законе и часто повторяется.
Сказать же "Привисленский край" - это ложка [дегтя] в бочке с медом.
Выражение для поляков обидное. Государь согласился с этим, и теперь всюду
будет сказано "губ[ернии] Цар[ства] Польского". Речь моя была одобрена всеми
министрами и Верх[овным] гл[авнокомандующим].
Приехал я в Варшаву и с вокзала проехал прямо в собор. Местный владыка
лично в соборе меня не встречал, а прислал викарного епископа. Отслужил
молебен Свя[тому] Александру Невскому, не знаю почему, могли бы по крайней
мере Свя[тому] Николаю, ежели не хотели Государю. Зато в католическом соборе
был сам местный епископ со всем духовенством и масса народу. Он меня
приветствовал краткой речью, в которой выразил надежду, что я отнесусь с
любовью к многострадальному польскому народу. Затем отслужили молебен о
здравии Государя. После этого состоялись приемы в замке. Один только не
приехал, это наш епископ Николай.
Когда я к нему заехал с визитом, то, как говорят, он хотел сперва меня