"Жюль Ромэн. Белое вино ла Виллет " - читать интересную книгу автора

постоянно стояла у буфета; другие сидели за столом у стены; третьи
располагались поближе к свету и играли в карты. В зале всегда можно было
увидеть и грузчика, и угольщика, и шлюзовщика, и возчика, и кучера омнибуса,
и просто завсегдатая, без определенной профессии.
- П_о_с_о_л_ь_с_т_в_о, - говорил Бенэн, - помогает мне понять
бессмертие.
Беседа не страдала от постоянной смены участников. Она не становилась
от этого ни менее непосредственной, ни менее оживленной. Отношения были, в
некотором роде, более устойчивыми, чем люди, и не зависели от них. Разговор,
начатый с одним угольщиком, нередко продолжался с другим, и слушатель даже
не замечал, что его собеседник покинул залу и возвращался к своей лодке или
своей запряжке. Сплошь и рядом рассказ, прерванный какой-нибудь
случайностью, без труда подхватывался другими устами.
Бенэну и Брудье нигде так не нравилось белое вино.
Однажды они предложили бутылочку двум грузчикам зерна. Сели за стол у
стены. Когда бутылка была выпита, грузчики ответили такою же любезностью.
Разговор стал более оживленным.
Один из грузчиков - массивная фигура, составленная из основательных, но
грубо отесанных и наспех сколоченных кусков - признался, что в детстве он
был набожным и даже прислуживал у обедни. Кое-что от этой набожности у него
осталось и теперь. К немалому изумлению для себя он зашел недавно утром в
церковь Мадлэн и прослушал с большой сосредоточенностью и ликованием
венчальную службу.
- Если бы они вовремя захватили меня и не выпускали, - заключил он, -
то бьюсь об заклад, они сделали бы меня монахом!
- Да так ли это, старина! - воскликнул второй грузчик, бледный,
довольно худощавый брюнет. - Разве служба в полку сделала тебя сержантом?
- Это не то! Это совсем не то!
Загорелся спор. Приводили доводы, а еще больше воспоминания. Каждый
испытал по-своему власть армии над человеком.
- Стойте! - вскричал Бенэн. - Я пацифист и человек не очень отсталый.
Но вы не можете себе представить, что доставило мне одну из наибольших
радостей в моей жизни.

ВЗЯТИЕ ПАРИЖА

Это было в 1906 году, в конце апреля. Я отбывал воинскую повинность в
Питивье. Наверное, никто из вас не знает этого города, т. е. никогда не
бывал там. А я жил в нем и, право, мне кажется, что и сейчас я еще не совсем
уехал из него. Питивье неказист. Можно десятки раз проезжать мимо него, не
подозревая, что это такое. Не воображайте ничего ужасного; ничуть. Город не
очень маленький и не очень большой, наполовину зажатый валом, но только
наполовину. Жалкое существование. Улицы не абсолютно пусты: время от времени
по ним проходит обыватель. Особенно по двум или трем, из которых каждая
притязает быть главной. На видном месте почтовая контора, на дверях которой
вывешивается курс трехпроцентной ренты. Все это похоже на собаку, которая
побывала под автомобилем и еще десяток лет после этого влачит жалкое
существование с искривленною спиною и расплющенными лапами.
В Питивье были почти новые казармы. Я не знаю ничего более унылого, чем
новая больница, новая казарма, новая тюрьма. Повсюду разлито притворное